Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции

Жуков Юрий Николаевич

Такие нововведения требовали утверждения, прежде всего, пленумом. И еще, конечно, что упоминание о ВКП(б) будет в конституции только раз, да и то в статье 126-й (! ) главы 10-й — «Основные права и обязанности граждан». И все же поддержку такой реформы Сталин получил. В немалой степени благодаря весьма мягкому отношению к возможным репрессиям.

Выступая 2 июня по третьему пункту повестки дня — «О ходе обмена партийных документов», генсек вступил в открытую полемику с докладчиком — секретарем ЦК и одновременно председателем Комиссии партийного контроля Н. И. Ежовым.

«Ежов: При проверке партдокументов мы исключили свыше 200 тысяч коммунистов.

Сталин:

Очень много... Если исключить 30 тысяч, а 600 бывших троцкистов и зиновьевцев тоже исключить, больше выиграли бы»⁷²⁴.

А в коротком выступлении при прениях по докладу подчеркнуто добавил: «Если партия, стоящая у власти, имеющая все возможности политически просветить своих членов партии, поднять их духовно, привить им культуру, сделать их марксистами, если такая партия, имея все эти огромные возможности, вынуждена исключить 200 тысяч человек, то это значит, что мы с вами плохие руководители»⁷²⁵.

Пленум единогласно одобрил и доклад Сталина по проекту новой конституции, и его отношение к выступлению Ежова. Но так положение выглядело лишь при голосовании членов ЦК. Истинное восприятие нового курса генсека открыто выразили, но несколько позже завершения работы пленума, только двое: первые секретари Закавказского крайкома Л. П. Берия и Сталинградского — И. М. Варейкис.

Первый из них откровенно написал в статье, опубликованной в «Правде»: «Нет сомнения, что попытки использовать новую конституцию в своих контрреволюционных целях будут делать и все заядлые враги советской власти, в первую очередь из числа разгромленных групп троцкистов и зиновьевцев»⁷²⁶.

Подчеркнуто уклонились от выражения своего мнения, публикуя после окончания пленума свои статьи в «Правде», первые секретари ЦК компартий Белоруссии — Н. Ф. Гикало, Армении — А. Г. Ханджян, секретари обкомов Московского — Н. С. Хрущев, Винницкого — В. И. Чернявский, Донецкого — С. А. Саркисов.

Но в те дни решающей для последовавших вскоре событий стала позиция не партократов, а Ягоды и Ежова, так и не захотевших прислушаться к рекомендациям Сталина.

Всего через два дня по окончании работы пленума, при курировании Ежова чекисты возобновили до того вялотекущее следствие. Целью которого являлось стремление обязательно расширить репрессии, для чего показать существование с 1932 года некоего «троцкистско-зиновьевского блока». Точнее — разветвленной, охватывающей всю страну подпольной и, разумеется, контрреволюционной организации. Ставившей своей целью террор — убийство руководителей партии и правительства, прежде всего Сталина.

«Подтверждением» того стали показания, полученные 5 июня от зиновьевца Н. А. Карева, 8 июня — от троцкиста П. С. Тымянского, начальника кафедры истории философии ленинградской Военно-политической академии им. Толмачева, а 10 июня — от также троцкиста С. Г. Томсинского, заместителя руководителя Казахского филиала Академии наук СССР.

Основываясь на протоколах их допросов, 19 июня Ягода уведомил Ежова: «Этими показаниями подтверждаются данные о связи организации с Тер-Ваганяном (за принадлежность к троцкистской оппозиции в 1927 году исключенным из партии и отправленным в ссылку, три года спустя восстановленным в рядах ВКП(б), в 1933 году вновь исключенным — за связь с группой Рютина, в 1935 году сосланным в Казахстан — Ю. Ж. ), который давал прямые директивы по террору. Тымянский и Томсинский также подтвердили показания Яковлева, Зайделя и Карева о непосредственном участии Зиновьева и Каменева в подготовке террористических актов

над руководством ВКП(б)»⁷²⁷.

Но пока это было единственным успехом НКВД. Попытка заместителя начальника Секретно-политического отдела (СПО) Главного управления госбезопасности (ГУГБ) наркомата Г. С. Люшкова и начальника 3-го отделения СПО М. А. Кагана добиться таких же результатов в ходе допроса 13 июня старого соратника Зиновьева И. П. Бакаева не удалась. Ягоде пришлось с огорчением сообщить Ежову: Бакаев, «несмотря на ряд бесспорных улик (точнее, показаний других арестованных — Ю. Ж. ), устанавливающих его причастность к террору, оказывает упорное сопротивление следствию»⁷²⁸.

Зато допрос 11 июня широко известного в военных и партийных кругах троцкиста Дрейцера позволил НКВД значительно продвинуться в доказательстве своей версии.

Дрейцер Е. А., 1894 года рождения, в партии с 1919 года. В гражданскую войну комиссар 27-й дивизии 6-й армии. В 1926-1927 годах в Китае, начальник штаба армии гоминьдановца Фын Юйсяна, начальник военной академии Гоминьдана. В ноябре 1927 года создатель и начальник добровольной охраны Троцкого. Уволен из Красной армии, переведен на хозяйственную работу — заместителем директора завода «Магнезит» (пригодилось незаконченное высшее техническое образование) в городе Сатка Челябинской области.

Именно Дрейцер первым показал то, чего так упорно добивались на Лубянке. Признал: «Руководителем нелегальной троцкистской организации с конца 1929 года являюсь я». Правда, не объяснил, как можно, находясь на Урале, руководить людьми в Москве и Ленинграде, а ведший допрос замнаркома и начальник ГУГБ Я. С. Агранов не поинтересовался тем. Но занес в протокол допроса, состоявшегося 23 июня, иное. Подпольная организация создана по прямому указанию И. Н. Смирнова, в нее входили зиновьевцы Рейнгольд и Пикель. И самое важное, сказанное Дрейцером: «Мрачковский заявил мне, что он получил от Л. Д. Троцкого из-за границы директиву приступить к организации террористических актов против руководителей ВКП(б) и советского правительства... Мне были поручены подготовка и совершение террористических актов в первую очередь против Сталина и Ворошилова... с целью обезглавить руководство ВКП(б) и Красной армии». Чуть позже добавил — директива была получена в мае 1934 года⁷²⁹.

Таким образом, в число организаторов «троцкистско-зиновьевской террористической подпольной организации» чекистам удалось внести новых и к тому же значительных лиц:

Мрачковский С. В., 1888 года рождения, в партии с 1905 года. В гражданскую войну на политических и командных должностях. Дважды удостоен ордена Боевого Красного знамени. В 1920-1925 годах командующий войсками Приуральского, Западно-Сибирского военных округов. После увольнения из Красной армии в 1925 году на хозяйственной работе — управляющий трестом «Госшвеймашина», начальник строительства железной дороги Караганда — Балхаш.

Смирнов И. Н., 1881 года рождения, в партии с 1899 года. Член ЦК в 1920-1922 годах. В гражданскую воину член Реввоенсовета 5-й армии Восточного фронта, председатель Сибирского ревкома. В 1921-1922 годах секретарь Петроградского комитета и Северо-западного бюро ЦК, заместитель председателя (Зиновьева) Северо-Западного СНК, в 1923—

1927 — нарком почт и телеграфов СССР. В 1928-1929 в ссылке за активное участие в троцкистской оппозиции. В 1929-1933 — управляющий трестом «Саратовкомбайнстрой». В январе 1933 года арестован, приговорен к 5 годам лагерей.