Гримстоун
Шрифт:
У меня даже есть довольно хорошее представление о том, что я найду в конце.
Вместо этого я поворачиваюсь и смотрю через сад на покосившиеся очертания старого рабочего сарая моего дяди.
Я ни разу не заходила туда с тех пор, как мы приехали в Гримстоун.
По крайней мере... насколько я помню, нет.
Амбар вырисовывается в темноте, сорняки загораживают дорожку ко входу, этот странный, тревожащий запах просачивается из щелей между досками.
Деревянные двери скрипят на петлях, выпуская порыв зловонного воздуха, когда
Вспыхивает свет, открывая беспорядочное пространство, забитое от пола до потолка хламом. Высокие кучи мусора прислоняются друг к другу: старые велосипеды и механизмы, стопки книг, журналов и газет, сломанные фонари, ржавые пилы, походные палатки, даже каноэ, балансирующее на носу.
Джуд совсем не прибрался здесь, ни капельки.
И если быть честной с самим собой…Я знала, что он не работал над этим.
Со стропил свисают ловушки — ловушки на спиральных пружинах, на которые вы наступаете и которые обхватывают вашу лодыжку, как зубы, ловушки для енотов, которые выглядят как ошейник и цепь, и маленькие клетки с защелкивающимися дверцами.
Ловушки являются источником запаха, или, во всяком случае, его частью — прилипшие кусочки окровавленной шерсти дают мне довольно хорошее представление о том, почему в Гримстоуне исчезает так много домашних животных.
И, возможно, что-то большее… Я с ужасом смотрю на медвежий капкан с темной коркой крови на зубах.
Дальняя стена оклеена рисунками — странными, вызывающими беспокойство каракулями с изображением глаз и ртов, крыльев мотылька и расчлененных конечностей. Страницы причудливой поэзии. И вперемешку мои проекты мебели, вырванные из блокнота и приколотые ко всему остальному, как безумный бред серьезно испорченного мозга.
— Реми? — раздается голос позади меня.
Мой брат заходит в сарай. На нем пижама, волосы взъерошены, как будто он только что проснулся.
— Кухню снова затопило... — он оглядывает мастерскую, моргая, словно в замешательстве. — Что все это значит?
— Ты мне скажи.
Джуд наклоняет голову, рассматривая рисунки на стене.
— Что ты имеешь в виду? — его голос странно ровный. — По-моему, это похоже на твой почерк.
Самое смешное, что это действительно похоже на мой почерк.
У меня паническая атака в замедленной съемке. Каждый удар моего сердца — это судорога, мышцы сжимаются так сильно, что кажется, они никогда не расслабятся.
Это не может быть правдой, это не может быть правдой, это не может быть правдой…
Но так ли это?
— Я этого не делала, — мой голос звучит хрипло и неуверенно. — Я не заманивала в ловушку никаких животных. Я не вешала эти рисунки на стену.
— Точно так же, как ты не затапливала кухню? — Джуд качает головой, выражение его лица выражает жалость.
— Я этого не делала, — повторяю я. —
Не так ли? Кто еще может нести ответственность…
— Реми... — голос Джуд шелковистый и успокаивающий. Даже ободряющий. — Будь серьезной. Пришло время признаться. Во всем. Нет никакого призрака, играющего на пианино. Никто не вламывается в наш дом. Гидеон не пропал без вести...
— О чем ты говоришь?
— Ты знаешь, о чем я говорю.
— Нет. Я нет, — я упрямо скрещиваю руки на груди. От гнилостного, медного запаха висячих капканов у меня сводит живот. Я удивлена, что Джуд вообще может стоять там. Его всегда пугал вид крови.
Или, по крайней мере... у него всегда была бурная реакция.
Ты видишь то, что хочешь видеть…
— Где ты только что был? — спрашиваю я своего брата.
— Что ты имеешь в виду? — он моргает. — Я был в постели. Спал.
Но я уже знаю, что это неправда.
Иногда вам нужен всего лишь еще один кусочек головоломки, чтобы остальное приобрело смысл.
Для меня это было воспоминание о гвоздях в дверной раме Seadreamer…
Все эти маленькие серебристые гвозди, их зазубренные кончики торчали во все стороны, когда мой отец распахнул дверь своей спальни.…
Почему они были там?
Потому что его дверь была заколочена. Прибита по всей длине рамы, как гроб, чтобы забрать моих родителей в их водяную могилу.
Деталь за деталью встают на свои места:
Спасательный жилет под пальто Джуда.
Жир на его руках.
Головокружение, когда я едва могла поднять веки…
Остекленевший взгляд на лице моего отца…
— Ты накачал нас наркотиками, — шепчу я.
Джуд снова моргает, так быстро, что это едва заметный взмах его светлых ресниц.
Он всегда так говорил.
— Что ты имеешь в виду? — резко спрашивает он.
Я игнорирую его, разглядывая каракули на стене — бессвязные стихи, поддельный дневник записей… это похоже на мой почерк. Вроде почти.
За исключением того, что петли на буквах G и F не совсем правильные.
Точно так же, как когда Джуд подделывал мою подпись на записках, которые он писал, чтобы извиниться перед школой.
Я испускаю вздох, который исходит из самой глубины моей души.
— Ты, должно быть, думаешь, что я чертовски глупа.
Что-то в моем тоне подсказывает ему, что на этот раз все не так, как в предыдущие. Выражение невинного замешательства спадает с лица Джуда с пугающей быстротой, сменяясь еще более тревожащей пустотой.
Висячая лампочка отбрасывает глубокие тени вокруг его глаз, так что они напоминают не что иное, как дыры на его белом, как кость, лице.
— Ну... — говорит Джуд. — Тебе еще не следовало сюда заходить.