Гроб Хрустальный. Версия 2. 0

Кузнецов Сергей Викентьевич

– Мне, вот, интересно, - спросил Глеб Галю, - как вы с такими идеями воспитываете детей? Мои родители старались, чтобы я был советским мальчиком, - тогда я думал, чтобы я их не выдал, а сейчас уже просто не знаю, зачем. А как теперь?

– Мы от них ничего не скрываем, - ответила Галя.
– Мы вообще ничего ни от кого не скрываем. Ося каждый раз, когда пишет аппликацию или посылает резюме, честно указывает в графе "увлечения" и Телему, и Кроули, и коммунизм.

– Это кого-нибудь смущает?

– Иногда, - ответил Ося.
– Но, значит, они не получают хорошего специалиста, вот и все.

– А насчет детей, - продолжила Галя, - мы их воспитываем

на классических образцах

"Неужто на Кроули?" - подумал Глеб, но Галя сказала:

– Вот я сегодня с Васюткой читала "Сказку о мертвой царевне и семи богатырях".

– Вполне арийская сказка, - заметил Ося, не прекращая дуть на чай в блюдечке.
– Про то, что смерть - это родина.

– На самом деле - про другое, - сказала Галя.
– Про общество тотального контроля. Вот "свет мой зеркальце" - это же явный искусственный интеллект с базой данных. Что оно умеет? Оно собирает информацию обо всех красавицах, систематизирует и по запросу выдает параметр, соответствующий максимальному значению - "кто на свете всех милее, всех румяней и белее". С другой стороны, можно описать его как псевдодивайс, цель которого - манипулирование. Вроде телевизора - нам внушают, что необходимо покупать западные прокладки с крылышками, а зеркальце внушает Царице, что ее красота недостаточна. И Пушкин верно показывает, что люди, идущие на поводу у ТВ, становятся преступниками и нарушают традиционные законы. В данном случае - законы родства.

– Для меня, - сказал Ося, - важнее история про смерть и воскрешение. Царевна умирает, лежит в хрустальном гробу на шести столбах, на чугунных цепях, как-то так - и потом восстает из гроба. Как Лазарь - и это, кстати, вводит еврейскую тему.

– Мне другое интересно, - неожиданно сказал Глеб.
– Когда она воскреснет, она будет прежней? Или в чудовище превратится?

– Она и есть чудовище, - мило улыбнулась Галя.
– Священное чудовище нашей культуры. Сказка Пушкина. И, что характерно, охраняют ее семь братков.

– Почему братков?
– удивился Глеб.

– Там же четко сказано, что занимались они "молодецким разбоем". Ну, как братки.

– И это верно, - сказал Ося, снимая мальчика с высокого стула, - потому что братки - выражение пассионарности русского народа. Положительное, по сути своей, явление. Нерыночный механизм внутри капитализма. К тому же они явно борются против атлантического геноцида: "сарацина в поле спешить, иль башку с широких плеч у татарина отсечь". Ну, то же самое, что теперь с чеченами.

– Столкновение двух цивилизаций, - подхватила Галя, беря ребенка на руки.
– Пойдем, умоемся.

– Читал Гейдара Джамаля?
– спросил Ося.
– Там все очень четко сказано. Они же с Дугиным были друзьями когда-то, знаешь?

Глеб машинально кивнул и вдруг подумал, что сказка про Белоснежку и про Мертвую Царевну - это одна и та же сказка. Компьютерный монитор похож на хрустальный гроб, цепи - на переплетения проводов. Снежана - Мертвая Царевна - лежала в этом гробу, на канале #xpyctal, на сервере www.khrustal.ru, на залитой кровью лестнице в Хрустальном переулке. Сейчас Глеб всего лишь пытался, найдя убийц Снежаны, дотянуться до нее, поцеловать прощальным поцелуем и оживить, хотя бы на миг.

28

Пока подозреваемые - кружочки на бумаге или виртуальные персонажи в компьютере, легко поверить, что каждый способен на убийство. Легко обвинить в убийстве три латинские буквы на экране: все участники виртуальной беседы кажутся не совсем настоящими, Снежана - Snowball - не столь безнадежно

мертвой. Можно вообразить, что она просто в отъезде и в один прекрасный день снова законнектится и появится в Сети.

Но едва подозреваемые превращались в людей из плоти и крови, сразу становилось жалко Снежану. Стоит увидеть кандидатов в убийцы живьем, как подозрения рассеиваются сами собой. Бен улыбается, как не может улыбаться преступник; Ося слишком любит жену и детей; Луганов - трепло, неспособное ни на какое решительное действие. Хорошо бы убийцей оказался неприятный Шварцер - но он ушел вместе с Муфасой, тот подтвердил: они сразу поймали машину и уехали. Вообще, чем больше Глеб размышлял, тем более зыбкими казались возможные причины: Катя слишком легко созналась, что она - Марусина, и не стала бы кого-то убивать ради сохранения этого факта в тайне.

Логический тупик: Снежана убита - неизвестно кем, неизвестно зачем.

Радовало одно: все эти дни мир вокруг был четким, будто вернулись школьные годы, когда казалось, что вселенная распахнута перед тобой книгой, которая ждет своего читателя.

С утра законнектиться с Гласнетом не удалось, и, придя на работу, Глеб сразу бросился к компьютеру: проверить почту.

– Ты знаешь, - сказал он Андрею, - я понемногу начинаю верить, что Интернет - как наркотик.

– Не верь, - посоветовал Андрей.
– Это один из двух главных мифов про Сеть.

– А какой второй?

– Что в Сети - одна порнография. Вот ты часто смотришь порно?

– Честно - ни разу. Как-то люди вокруг, неудобно.

– Это сейчас неудобно, - сказал Андрей, не отрываясь от монитора.
– А когда все начиналось, все стояли толпой вокруг единственного компьютера и качали порнуху из юзнета. И нормально… Вообще я считаю: любой человек должен провести сутки за скачиванием порнухи из юзнета, чтобы больше к этому не возвращаться.

– Я действительно не… - начал Глеб.

Глеб вспомнил Нюру: иногда реальная жизнь смыкается с виртуальной самыми причудливыми способами.

Сегодня почтовый ящик буквально забит новыми сообщениями. Все со школьного листа: проглядывая последнее, Глеб не понял, о чем речь ("если это шутка, то неумная и неуместная"), и открутил к началу. Тред начался с письма Вольфсона с заголовком "a bad taste joke". Вольфсон писал:

"Несколько дней назад я просматривал список подписавшихся. Вы уже знаете, что Гл и Абрамов опять с нами, но я обнаружил, что среди новых подписчиков есть человек, зарегистрировавший адрес [e-mail]. Я написал ему письмо и спросил, что это за дурацкие шутки. Вот какой ответ я получил сегодня утром: » Привет, Вольфсон » Рад, что ты меня заметил. Много лет я ждал возможности » проявиться. Как вы живете, ребята? Говорят, теперь » все то, за что ты получил по пизде мешалкой, стало очень » модно? Жалко, что так вышло тогда, в самом деле. » Хорошо бы как-нибудь увидеться, да вряд ли возможно. » Разве что с тобой чего случится:)). Но это я не советую. » Хорошо, что есть Интернет, и мы можем хотя бы поговорить. » Привет ребятам. » Твой Чак

Я написал, что, мне кажется, шутка несколько дурного тона, и в ответ получил довольно длинное рассуждение о том, что "сакральное пространство Интернет является моим естественным местом обитания - и неясно, по какому праву ты ссылаешься на законы реального мира". Я страшно разозлился и хотел было его просто отписать, но потом вспомнил про демократию и решил спросить вас всех. По-моему, надо гнать такого поганой метлой. Есть возражения?"

Первым на это письмо откликнулся "Чак". Он писал: