Гроб Хрустальный. Версия 2. 0
Шрифт:
Kadet: Как ты познакомилась с Владом?
В Хрустальном. Меня туда устроил Емеля.
Спросите еще - любила ли я Влада? Конечно же, нет. За всю свою жизнь я любила только Лешу и своего сына - никого больше. Двух мужчин вполне достаточно для одной женщины.
Лучше еще раз спросите - люблю ли я своего сына? Лучше я расскажу вам, как в девять лет он боялся смотреть телевизор, когда танки стреляли в Москве. Он боялся, но все же не шел спать: и я обнимала его и говорила: Сынок, отвернись, тебе ни к чему это видеть.
Kadet: Ты сама
Нет, случайно получилось.
Искала ли я его? Нет, никогда. Разрабатывала ли план мести? Да, много раз. В мечтах представляла, как говорю Абрамову: Лешина кровь на тебе!
– и убиваю. Я только ждала, пока сын подрастет. Спросите лучше меня о сыне, спросите, что чувствуешь, когда твой ребенок идет в школу, откуда приносит пятерки или двойки, неважно. Когда приходишь домой, и он говорит тебе: мама, привет!
Kadet: А ты спала с Емелей?
Да. Если тебя интересует, была ли у него пизда подмышкой, могу сказать, что не было.
Спроси меня: что я чувствовала, когда спала с ним? Ничего. Ничего особенного. У меня было довольно много мужчин. Одинокая женщина с ребенком не может выжить одна. Не может устроиться на работу, раздобыть денег, не может одна ничего. Все эти годы я как-то крутилась. Любовник, другой - всем нужно только одно. Секс - это секс, и не больше того. Чувства здесь ни при чем.
Gorsky: Пизда подмышкой?
Kadet: Школьная шутка. А ты разве ее знала?
Все всё знали, кроме того, что Леша не был стукачом, а заложил всех Абрамов.
Все всё знали. Даже как Светка сказала "зубов бояться - в рот не ходить", хотя в восьмом классе сама объясняла девочкам, что такое минет. Спросите меня: что такое минет?
– и я тоже отвечу. Взять в рот - это последний приют, последнее, что остается, когда уже нет желанья и сил что-то изображать. Не нужно стонать, содрогаться всем телом. Просто встать на колени и отсосать. Мужчины на это ведутся - а это так просто. В случае чего всегда можно покрепче сжать яйца. Глеб должен помнить.
Я приходила домой и сидела в прихожей. Светлые волосы, узкие плечи, стройные ноги, не видно лица. Я понимала - Емелю мне соблазнить будет просто. Школьные чувства долго живут, я-то уж знаю.
Gorsky: Как вы подставили Абрамова?
Я же сказала: я предупредила Влада о дне, все остальное спланировал он. Я даже не знаю деталей.
Вы хотите спросить: кто растрепал? Конечно, Емеля. Он мне рассказывал все. Вычислить день зарплаты, наврать про болезнь ребенка, занять у Абрамова денег в нужный момент - это так просто. Все очень просто, если ты ненавидишь. Если любишь, наверное, тоже: но я люблю только Алешу - так что лучше спросите меня, что чувствуешь, когда твой ребенок болеет, а ты даже не можешь выйти в аптеку. Я вам расскажу, если хотите.
Kadet: Прости, ты, наверное, знаешь: что это за два процента, которые экономил Абрамов? Помнишь, Влад говорил на кухне?
Нет, извини, я не помню. Наверное, в тот момент отвлеклась.
Что здесь не понять? Абрамов повел себя,
Kadet: А сколько досталось тебе?
Пятьдесят тысяч. Он перевел их на имя Алеши в западный банк. Кстати, сейчас мы расстались. Какой-то священник ему объяснил: прелюбодеяние - грех, а я - воплощенье Великой Блудницы.
Может быть, эти деньги - всего лишь мои откупные, прощальный подарок, кто знает? Да, я устранила Абрамова на эти три дня, как и обещала, - но Влад не сказал мне "спасибо" и не обсуждал эту тему.
Gorsky: А кто это - Алеша?
Это мой сын. Назван так в честь отца.
Прекрасный вопрос, браво, маэстро. Кто это - Алеша? О чем мы тогда говорим? Я - мать-одиночка, невенчанная вдова, мастерица выживания в переходный период российской экономики. Спросите меня, сколько километров очередей я отстояла в 1989 году. Спросите меня, сколько денег нужно, чтобы выжить вместе с маленьким ребенком - в 1991-м, 1992-м, 1993-м? Я могу дать детальный отчет за каждый год жизни в свободной России - а я про инфляцию знаю получше вашего Центробанка.
Kadet: Это что, сын Чака?
Да. Я родила в декабре 1984-го.
Прекрасный вопрос, Глеб. Хочешь, спроси, почему я ни разу не приходила на встречи нашего класса? Почему ты не знал о моем сыне раньше? Потому что вы все виноваты в смерти его отца, вот почему.
Gorsky: Ты собираешься жить на эти деньги в Америке?
Нет, конечно. Это Алеше на колледж. Себе я работу уже подыскала: свет не без добрых людей.
Я - пожизненная мать-одиночка, невенчанная вдова, мастерица выживания в самые страшные годы в самой страшной стране. Спросите меня, как я буду жить в Америке? Ради бога, не смешите меня: хуже, чем пять лет назад, точно не будет. Я здесь уже две недели - я все понимаю про эту страну.
Gorsky: А что твоя мама?
Она умерла в 88-м.
Ну, спросите: так ты выживала одна и с ребенком? Даже мама не помогала? Да, вот оно как получилось. Короче, в России у нас нет никого.
Kadet: Зачем ты рассказала от лица НЕТ, как ты впервые спала с Чаком?
Ну, я не могла рассказать, как я впервые спала со Снежаной, и к тому же не знала, что Лешка - такое трепло.
Почему ты не спросишь меня, что я почувствовала после смерти Емели? Он не был моим врагом, он не должен был умереть. Абрамов сумел убежать, а Емеля погиб. Ты не спросил, а я не расскажу: тут мне стало действительно страшно. Впервые за все эти годы я подумала: может, я виновата во всем? Ты знаешь, мне было ужасно противно. Стыдно и мерзко. Спросите меня, что это значит: вернуться домой, где ждет тебя сын, ощущая себя… я не знаю… убийцей. Емеля ведь мне доверял и зла мне не делал.