Гроб на колесиках
Шрифт:
– Сестра, у нас гости! – сказала сизая тень.
– Теперь порезвимся! Напугаем их до смерти! – щелкнула зазубринами зеленая тень.
Зеленая тень растеклась по полу и превратилась в людоеда с треугольными зубами. В руках у него блестел здоровенный вертел. Выставив вертел перед собой, людоед стал надвигаться на нас.
– Я буду дэлать из вас шашлык-машлык, панимаэшь? – рычал он с акцентом.
Мы с Настей попятились и уперлись в решетку. Из решетки выпрыгнули кожаные ремни и захлестнули нас. Мгновение – и мы связаны так крепко, что можем вращать только глазами.
–
Сизая тень с квадратным ртом ударилась об пол и превратилась в огромную куриную голову. У куриной головы были гигантские ноги со шпорами, отточенными, как хирургические скальпели. Голова подпрыгнула, взмахнула шпорой и отрубила людоеду руку с вертелом.
Рука упала на пол и превратилась в извивающуюся змею. Змея свернулась в кольцо, надулась и плюнула в куриную голову ядом. Куриная голова щелкнула клювом и превратилась в прыгающую мясорубку. Мясорубка накинулась на змею. От змеи остался только кончик хвоста. Он стал извиваться, разрастаться и превратился в чудовищную челюсть с панцирем, как у улитки. Челюсть бросилась на мясорубку и проглотила ее, выплюнув лишь крошечный винтик. Этот крошечный винтик превратился в гигантского черного муравья. Гигантский муравей схватил челюсть-улитку и стал разбивать ей панцирь об стенку.
Из разбитого панциря высунулось зеленое щупальце и замахало белым платком.
– Это нечестно, сестрица! Мы же договаривались сражаться понарошку! – заверещала зеленая тень.
– Прости, сестрица, я увлеклась! Я не должна была бить тебя об стену, ведь мы семья.
– Семь «ты»? Вот так наглость! – закричало зеленое привидение и проглотило сизое привидение. Сизая тень выплыла у нее через спину и проглотила зеленую тень.
– Ладно, сестрица! Давай мириться! – сказала сизая тень.
– Давай!
– А в знак примирения обменяемся ртами. Согласна? Ты отдашь мне свой с зазубринами, а я тебе свой квадратный.
Привидения обменялись ртами и с грозными завываниями принялись летать по комнате.
– Что-то мне не нравится квадратный рот! – сказала зеленая тень.
– А мне не нравится с зазубринами. Давай обратно меняться! – предложила сизая, и они вновь обменялись ртами.
– Сколько ни менялись, а при своем остались! Ладно, сестрица, пойдем спать! – сказали привидения и, зевнув, стали протискиваться обратно в отдушину.
– Эй, а ремни?! Развяжите нас! – завопил я.
– Лет через сто, как проснемся, развяжем! – пообещала сизая тень.
– Нам не через сто! Нам сейчас надо.
– А мне сейчас лень. Я устала, – сказала сизая тень.
– Тогда я буду кричать и мешать вам спать! – пригрозил я.
– Вот наглый человечишка! Ну так и быть, ступайте! Если выберешься из колодца, приходи лет через сто – еще поиграем, – сказала зеленая тень.
Я промолчал, не став обещать, что приду. Привидения при всей своей внешней легкомысленности – существа серьезные. Если им кто-то что-то пообещает, то хочешь не хочешь, придется выполнять, или такое проклятие напустят, что всю жизнь потом будешь вжимать голову в плечи.
Сизая тень с квадратным ртом подплыла
– Брысь отсюда, а то всерьез сожру! – буркнуло привидение.
Повторять ему не пришлось. Схватив Настю за руку, я торопливо вытащил ее в коридор. Огляделся. Скелетов – большого и маленького – не было видно, лишь на каменном полу коридора отпечатались следы огромной ноги с далеко отставленными пальцами. По скверному запаху, исходившему от следа, можно было с большой вероятностью предположить, что эта ножка принадлежала Оскаленному Мертвецу.
Я порадовался, что, когда он проходил здесь, мы с Настей «гостили» у теней. Присев на корточки, моя спутница близоруко сощурилась на след.
– Хоть бы тапочки надел! Разве его мама не учила, что нельзя ходить по холодному полу босиком! – сказала она.
Я, не успевший еще толком отдышаться после представления, которое устроили нам тени, пораженно уставился на нее. Она еще шутила! Что касается моего чувства юмора, то оно улетучилось еще у могилы тетушки Чумы.
– Эй, Чурилова, я тебя не узнаю! Неужели ты совсем не боялась?
– А, что было что-то страшное? – удивилась она. – Мне было плохо видно, у меня очки сползли. Поняла только, что кто-то нас привязал, а потом отвязал.
Вспомнив о своем пострадавшем колене, я несколько раз осторожно присел. Колено побаливало, но нога двигалась свободно. При необходимости я бы смог даже бежать. Значит, это был не вывих, а просто легкий ушиб. Хоть одна хорошая новость.
– Ладно, Чурилова, пошли дальше! – вздохнул я. – И, ради бога, подвяжи чем-нибудь свои очки. Мне надоело, что они у тебя вечно падают.
– У меня дужка треснула, когда я от висельников убегала. И вообще, Петров, не называй меня больше Чуриловой! Помни, что нити наших судеб сплетены, – обиженно сказала она.
Меня так и подмывало брякнуть: «Ну и что, что сплетены? Ты что, после этого уже не Чурилова?» Однако я предпочел промолчать. А то вдруг случится, что она когда-нибудь станет моей женой (хотя лично я жениться не собираюсь), а там назло мне суп будет пересаливать или носки ножницами дырявить.
Погрузившись в размышления о своей будущей семейной жизни – если, разумеется, нас не сожрут здесь же, в колодце, – я едва не проворонил шаги. Шаги, громкие, гулкие, сопровождаемые еще тихим стуком неведомого происхождения, нарастали из противоположного конца коридора и определенно направлялись к нам.
Мы увидели тощего мертвяка без головы, который, постукивая об пол металлической, как у слепых, тросточкой, шел прямо на нас. Обойти его было никак нельзя – безголовый мертвяк занимал почти весь коридор.
Решив, что возвращаться в комнату к привидениям и тем более к разозленным скелетам, у которых мы просыпали фигуры, не самая блестящая идея, мы с Настей нырнули в нишу и притаились за мраморной статуей толстяка в шляпе.
Мы были уверены, что здесь безголовый мертвяк нас не найдет, но ошиблись. Остановившись, он перегородил собой нишу и протянул вперед ладонь. На ладони у него моргал круглый шарик-глаза: выходит, этот покойник был не так уж и слеп.