Гробница судьбы
Шрифт:
Элли почти физически ощущала на себе его взгляд. Она невольно сжалась и отвела глаза в сторону, вновь принявшись рассматривать картину над камином. На заднем плане была изображена привязанная к дереву женщина в прозрачной сорочке. Рыцарь наполовину обнажил меч, хотя было непонятно, для чего – то ли чтобы освободить от пут пленницу, то ли чтобы бросить вызов врагу, находившемуся за пределами полотна. Элли вдруг подумала, действительно ли это копия.
Бланшар откинулся на спинку кресла.
– Позвольте мне рассказать вам, что мы сегодня собой представляем. Мы – необычная фирма. Я бы сказал,
Его речь изобиловала метафорами. Возраст массивного стола из темного дерева, за которым он сидел, составлял по меньшей мере триста лет. Его вполне могли сделать в одном из упраздненных монастырей, за счет которых обогатился банк «Монсальват».
– Наши клиенты в большинстве своем представляют старые капиталы – некоторые поистине берут свое начало из глубины веков. Наши клиенты понимают, что деньги не должны быть вульгарными. Им требуются банкиры, хранящие их с определенной…
– Осторожностью? – предположила Элли.
– Эстетикой.
Девушка согласно кивнула, хотя в действительности ничего не поняла.
– Нуворишей – арабов, американцев и прочих – мы оставляем другим. У евреев имеются собственные банкиры.
От взгляда Бланшара не ускользнуло выражение недоумения, хотя Элли тщетно пыталась его согнать со своего лица.
– Я знаю, говорить так неполиткорректно, но это фактически корректно. А деньги не допускают ничего иного, кроме фактов.
Бланшар вновь стряхнул пепел с сигары.
– Я уже говорил вам, мы – исключительная компания. Мы не владеем собственными крупными активами и не инвестируем крупные суммы денег от своего имени. Наше богатство заключено в умах и сердцах наших сотрудников. Исключительных сотрудников. Таких, как вы.
Элли сидела на огромном диване в неудобной позе, сжав колени.
– Вы думаете, я льщу вам? Я мог бы дать объявления в лучших университетах, и через неделю получил бы пять сотен безупречных резюме. Все было бы одно и то же: одно и то же образование, одни и те же дипломы, одно и то же мышление. Все они будут работать хорошо, но только в рамках системы, призванной обеспечивать им достижение успеха. Что касается вас, Элли, вы достигли успеха за пределами этой системы. И в этом ваша исключительность. Эти другие, они думают, будто жизнь – игра, происходящая по определенным правилам, с ведением счета и с участием арбитров, использующих свисток, когда кто-то бьет им между ног. Мы с вами думаем иначе.
Бланшар открыл лежавшую на столе папку и вынул из нее два листа, очень похожих на ее личное дело. Как они попали к нему?
– Расскажите мне о себе.
– А почему бы вам не рассказать мне обо мне?
Элли поразила смелость произнесенных ею слов. Вероятно, ей действительно не нужна эта работа. Но Бланшар не выглядел оскорбленным. Она почему-то чувствовала, что его не возмутит ее ответ.
– Элеонор Кэрис Стентон. Родилась 22 февраля 1987 года в Ньюпорте, Южный Уэльс. Ваша мать выполняла разную
– Нет. Даже с теми деньгами, которые мне предлагали, я не смогла бы позволить себе туда поехать.
– Опасение – это не так уж и плохо, – заметил Бланшар. – Те, кто считает, что им нечего бояться, как правило, ничего не достигают.
Элли отнюдь не была уверена, что это действительно так.
– Тем не менее в конце концов я поступила в Оксфорд.
– В самом деле. Диплом с отличием по истории Средневековья. Вы могли бы пройти любую последипломную программу обучения в стране, но предпочли добиваться докторской степени. Немногие сделали бы такой выбор. У вас не было соблазна заняться чем-то, что приносит хорошие деньги, и тем самым вырваться из своей социальной среды?
Элли напряглась. Не слишком ли он бесцеремонен? Или, может быть, он испытывает ее? Она посмотрела банкиру прямо в глаза, и ей показалось, что в них мелькнула улыбка. Ублюдок.
– Деньги – не единственный способ вырваться из своей социальной среды, – это было все, что она могла сказать.
Бланшар кивнул, покачиваясь в кресле.
– Скудость идей, это вы имеете в виду?
– Что-то в этом роде.
– Но идеям свойственна собственная ограниченность. Академическая башня из слоновой кости – это эхо-камера, зеркальный зал. Вы смотрите на мир сквозь стекло и со временем понимаете, что видите только себя. Разве это может удовлетворить вас?
Здесь опасно. Элли неожиданно вспомнила слова полицейского.
– Мне очень льстит ваше приглашение, – с уверенностью произнесла девушка. – Но я твердо намерена получить докторскую степень, а до этого еще три с половиной года. Боюсь, в данный момент я не могу все бросить.
Она репетировала эту фразу в автобусе, подбирая нужный тон – не резкий и вызывающий, но и не оставляющий никаких сомнений. Подобный тому, каким обычно девушка говорит парню во время свидания, что не собирается идти к нему домой.
На лице Бланшара появилось скучающее выражение.
– Вы раньше не работали в банковской сфере?
Элли не сразу поняла, что он имеет в виду. Это было так давно.
– Всего лишь временная работа летом. Совсем другое дело. Двенадцать часов в неделю в местном строительном обществе [1] , коричневые ковры и стены, отделанные штукатуркой с каменной крошкой. Единственными обладателями старых капиталов здесь были пенсионеры.
– Чем привлекала вас эта работа?
1
Специализированное сберегательное учреждение в Великобритании. (Здесь и далее прим. переводчика).