Гробницы пустоты

Титов Роман Викторович

– С какой стати я должен помнить о нем? Этот кусок дерьма продал нас фебам и вообще оказался зачинщиком всей этой кутерьмы.

– Но ты ведь его не убил?

– Кто знает…

Повисла пауза, в течение которой шаманка переваривала услышанное. Выводы ей, судя по всему, не слишком понравились, и потому она уточнила:

– В каком смысле?

Вспоминая о том, как поступил со скользким гадом, я не испытал ни малейшего угрызения совести.

– Я дал ему то, чего он так отчаянно хотел – соединил его с минном.

И снова шаманка встретила мои слова тишиной,

притом настолько продолжительной, что я невольно на нее взглянул. Все еще стоя подле меня, она неотрывно следила за снижением, с огромным вниманием разглядывая тлеющие останки космопорта.

– Очень жестоко, – наконец выдала она.

– Возможно, – пожал я плечами. – Впрочем, он это заслужил.

Она все же взглянула на меня:

– Надеюсь, ты не мнишь себя судьей?

Я фыркнул.

– Мне это не нужно.

Шаманка отвернулась.

– Что ж, будем на это надеяться. – Она снова сосредоточилась на ужасающем пейзаже, расстилавшимся теперь насколько хватало глаз. – По-прежнему считаешь, что те черные корабли прилетели по душу контрабандиста?

Понятия не имею, с чего вдруг она решила, будто я так думал, но тем не менее ответил:

– Когда мы покидали планету, они не пытались выйти на связь или задержать нас, как делали прежде, значит были уверены, что Д’юма на борту и просто хотели убить его. Надеюсь, ублюдок не успел далеко уйти и какой-нибудь из зарядов все же достал его.

На это шаманка укоризненно покачала головой:

– Мстительность тебе не к лицу, Риши. Не так давно ты рвался поговорить с ним.

– Все меняется, – высказал я.

– А инфочип?

– А что с ним?

– По-твоему, Д’юма сказал правду, что некий серый страж напал на него и забрал чип с собой?

– Даже если и соврал, что с того? Чип все равно потерян.

– А тебе не кажется, что мы могли бы найти его?

Я снова уставился на шаманку:

– Чип? Или самого Д’юму?

Она склонила голову набок и негромко произнесла:

– Возможно, обоих. Все равно мы уже вернулись на Семерку.

Подозрительно прищурив глаза, я поинтересовался:

– С чего вдруг такой интерес, Тассия?

– Ни с чего, – ответила она. – Но ведь хоть чем-то по-настоящему полезным мы можем заняться, верно? Тем более, что таковой была последняя цель твоего брата, да и тех, кто мог бы нам помешать, пока не видно.

– Слушайте, Тассия, чип и Д’юма – последнее, о чем я хотел бы сейчас думать.

– Пожалуй, ты прав. Я чересчур назойливо пытаюсь отвлечь твое внимание от скорби.

– И я благодарен вам за попытки. Честно. Но мне сейчас не до этого. Извините.

Шаманка не стала развивать тему, лишь молча кивнув и уставившись на почерневшие от копоти руины, в которые превратились каменные строения Глосса. Я надеялся, что она и вправду поняла мой настрой, а не просто проигнорировала. В конце концов, о мастерском умении Тассии Руэ манипулировать людьми можно было слагать легенды, а мне до жути не хотелось тратить время и силы на попытки раскусить ее новую тактику.

– Мы совсем близко.

Шаманка была права. Бомбардировка с орбиты весь Глосс превратила

в одинаково уродливые и покрытые черным пеплом развалины, не оставив практически никакой возможности различить один район от другого. Смотреть на это было больно, но еще больнее – осознавать, что где-то среди этого ужаса под обломками и копотью покоится возможно теперь уже неузнаваемое тело моего брата.

Наконец впереди показалось страшно изувеченное, но все еще достаточно узнаваемое полукольцо разгромленной таверны и прилегающего к ней склада. По какой-то нелепой случайности, сам склад выглядел наименее пострадавшим от бомбардировки, если так можно выразиться, конечно. Стоило только представить себе, что ожидает меня там внизу, как сердце тут же заколотилось в груди с удвоенной скоростью.

– Остался ли здесь хоть один выживший? – проговорила шаманка, практически приклеившись лицом к иллюминатору. Видно, как и я, она ожидала встретить совсем иную картину, а не выжженные пустоши, усеянные трупами местных.

Чем дольше мы здесь находились, тем отчетливее становились сомнения, то и дело мелькавшие в моих мыслях. Желая покончить со всем как можно быстрей, я высмотрел более-менее подходящую прогалину и без промедления посадил на нее корабль. И пусть сама прогалина оказалась почти в двух кварталах от таверны, меня это вполне устраивало. Ближе все равно ничего не нашлось – все сплошь было усыпано обломками. К тому же, без маскировочного поля «Ртуть» слишком выделялась на общем фоне и легко могла привлечь к себе внимание со стороны нежданных гостей. А поскольку я понятия не имел, как много времени придется потратить на то, чтобы отыскать тело Мекета, решил не рисковать понапрасну. В конце концов, шаманка должна была остаться на борту и в случае необходимости быстро поднять корабль в воздух и прихватить меня.

– Риши, ты будто время тянешь, – заметила она, когда я на несколько секунд замер в нерешительности у трапа. Замотав лицо шарфом и набросив на голову капюшон, я нервно поглаживал рукоять бластера, торчащую из кобуры. Решительности не хватало.

– Я думаю, как лучше поступить, – соврал я, не собираясь делиться сомнениями, к которым она могла тут же прицепиться, будто риоммский водяной клещ.

– Ты уже все обдумал. Теперь не медли. Или улетай.

Недоверчиво взглянув на нее, я поймал себя на мысли, что шаманке вдруг нестерпимо захотелось избавиться от меня. Забавно.

Ничего в итоге так и не сказав, я потуже затянул шарф и вышел в смердящую едкой гарью ночь.

К тому моменту, как я добрался до останков таверны, меня трясло от ужаса, с которым пришлось столкнуться по пути. Кошмар, который виделся с орбиты, не шел ни в какое сравнение с тем, что творилось на некогда стройных улицах Глосса. С высоты тела убитых кажутся не более, чем марионетками с подрезанными нитями, от которых легко абстрагироваться, но, когда видишь их лица, застывшие в агонии, обожженные, изуродованные, ни о какой отстраненности нельзя и подумать. Мужчины, женщины, дети, чьи жизни помешали горстке маньяков на борту черного корабля, все погибли страшной смертью!