Гром гремит дважды. Дракон
Шрифт:
— Знаю. — Я встал и повернулся к нему. — Это ты виноват. Я хотел идти один, а ты сказал подтянуть их. Так правильно?
Юн попятился, но взгляд не отвёл.
— Лей, мы не могли знать, как всё будет…
— Не могли, bl*ad’! — крикнул я, уже не сдерживаясь. — Это он мог и — знал! Он всё знает и не стесняется в средствах. Он каждый мой шаг усевает трупами с самого того грёбаного турнира. Отступись, Лей Ченг, и сохранишь кучу жизней! Вот какая ведётся игра. И я ведь отступил! Я два месяца сидел на жопе ровно, и всё было хорошо!
— Нет, не было! — заорал вдруг Юн, сжав кулаки. —
— Юн, честное слово. Мне класть с высокой колокольни на то, кто там чего напишет…
— Нет, не класть! — Юн вдруг оказался рядом со мной, схватил за грудки, тряхнул. Я даже не сопротивлялся, только с удивлением заглянул в глаза этому озверевшему мальчишке. — Я запомнил слова, которые ты сказал тогда, в кафе. Помнишь? «Быть героем — значит жрать дерьмо на завтрак, обед и ужин».
— Кто тебе сказал, что я хочу быть героем?
— Я сказал! — В правой руке Юна появился меч. — Потому что кроме нас — некому. И если ты сейчас, в двух шагах от цели, отступишь, я…
— Отвали от него, ты!
Краем глаза я заметил Ксиаози, поднявшего автомат. Юн не обратил на него внимания.
— Ксиаози, опусти оружие, всё нормально, — сказал я. — А ты — тоже убери свою зубочистку. Не впечатлил. Голос у тебя дрожит, и клинок, как следствие, тоже.
Юн отшатнулся от меня. Меч исчез из руки. Он медленно поднял ладони к лицу, коснулся лба, будто пытаясь от чего-то отгородиться. Ко мне спускалась Дэйю. Во всяком случае, смотрела она на меня, а не на Юна.
— Нам нужно идти, — сказала издалека.
— Уверена? — усмехнулся я.
— Да. Это и моя история тоже. Можешь бежать, если хочешь.
— Ещё одна героиня… — Я вздохнул.
— Я не знаю, что значит «героиня», — дёрнула плечом Дэйю. — Мне всего лишь очень нужно убить этого человека. Того, кто научил меня убивать. Кто заставил встать на путь убийцы. Может, после этого в моей жизни что-то изменится. Может, я смогу жить. Или умру. Я готова к переменам.
Поколебавшись, она добавила:
— Я в любом случае благодарна тебе, Лей. Если бы не ты, я бы не пришла к этому желанию. Ты сломал меня — а потом помог собраться воедино.
Я глубоко вдохнул, выдохнул. Ещё раз посмотрел вверх. Ну что ж, Кианг… Вряд ли у тебя есть ещё сюрпризы в таком же духе. Сделал, что хотел — отсёк массовку, которая могла бы больно ужалить.
— Парни, — повернулся я к остаткам своего клана. — Валите отсюда. Дальше я вас не потащу.
Они переглядывались. Как ни странно, даже ненависти я в них не ощущал. Похоже, Ксиаози, ставший внезапным неофициальным лидером, задал им эмоциональную установку в этот тяжёлый час.
— Если дальше будет так же жёстко, — нерешительно начал Генгис.
— Нет, — мотнул я головой. — Наверх я взял Ронга и Ливея. Теперь их нет.
— Нет… — в своей привычной манере хмыкнул Ксиаози. — Им и тут было бы не лучше.
— Езжайте домой, — сказал я. — Аккуратно. И… Спасибо
Я протянул руку Ксиаози. Он сжал её, но смотрел куда-то в сторону. Я шагнул к Генгису. Так, по очереди, пожал руки всем, кто остался.
— Лей, — окликнул Генгис, когда я повернулся к ним спиной. — Всыпь ему, слышь?
Второй раз за день я услышал словно бы голос из прошлого. Как будто борцы из Цюаня провожали меня на ринг, где я должен был разобраться с очередным соперником. Я кивнул в ответ.
Вспомнил, как брызнули из груди Ронга кровавые фонтанчики.
Вспомнил, как шевельнулись в последний раз губы Джиана: «Ниу».
— Мы будем тут, — твёрдо сказал Ксиаози.
— Ты приказ не слышал? — скривился я.
— Слышал. Мне, типа, насрать.
Ксиаози не был моим братом-борцом из прошлого. Он был — что-то другое. Что-то, что обещало ждать меня в будущем. Если я выживу. Если смогу ещё держать трясущимися руками бразды правления. Тогда Ксиаози будет стоять со мной рядом.
Нормальные люди безнадёжно скучны, мой мальчик. А вокруг психов вертится Вселенная. Ты с нами?
— Пошёл нахер, — буркнул я так, чтобы никто, кроме меня и Юшенга, не услышал.
Он услышал. И захохотал у меня в голове.
Пять минут я посидел на первой ступеньке, пытаясь понять, на что могу рассчитывать. Выходило, что практически на всё. Дух, избравший меня, принял мудрое решение — выйти наружу.
Может, поздно, но я вроде бы начал разбираться во всей этой сложной тригонометрии, которая была наверчена вокруг духовных дел. Чакра была моей, собственной. Подобная была у каждого человека. Моя была сильнее многих — это, наверное, одна из причин, по которым дух жёлтого дракона избрал именно меня.
Позволяя мне использовать техники, дух черпал силы именно в чакре. В этом заключался уникальный симбиоз, условия которого не позволяли мощи дракона разорвать меня на части. Эту мощь я в полной мере призвал лишь однажды — когда использовал Последнее Дыхание. И впечатлений хватило на всю оставшуюся жизнь.
Выйдя наружу, чтобы сбить вертолёт, дракон использовал собственную силу. Если бы в бой ввязался я — вычерпал бы себя досуха. А так — дёшево отделался.
Я помнил, как дракон смотрел на меня. Теперь же накатило понимание. Вырвавшись наружу, дракон сохранил только какие-то инстинкты, не имевшие ничего общего с человеческим разумом. И глядя на меня, он пытался понять, зачем я ему нужен. Есть во мне какой-то смысл? Как видно, решил, что есть. Либо же просто подчинился моей воле.
— Ты им уже ничем не поможешь, парень, — ворвался в мои мысли голос Пенгфея.
Я встрепенулся. Оказалось, что сидел и смотрел невидящим взглядом на мёртвое лицо Ронга. Глаза ему кто-то закрыл. Не было больше Ронга. Осталась лишь пустая оболочка, которая ничего уже не означала. Но нельзя запретить себе наполнять её тем содержанием, которое хранит память.
— Идём, — сказал я, встав, и, чтобы тут же занять чем-то взгляд и руки, перезарядил пистолет. Одна, последняя обойма.
Как будто там будет иметь значение, у кого больше патронов.