Гром гремит дважды. Дракон
Шрифт:
Лазоревый дракон метался, будто не находя себе места. А Жёлтый кружил над ним — ровно, неспешно. От степенных взмахов могучих крыльев веяло надёжностью. Уверенностью. Властью…
— Вспомни о том, что было, Юн — и ты поймёшь, что я прав. Вспомни, как он избил тебя на заводе, словно нашкодившего школяра. Словно уличного оборванца. Вспомни, как он насмехался над тобой! Как угрожал твоим сестре и матери — единственным родным людям, что остались после смерти отца. Он внушил тебе, что я — это зло. И ты не думал, даже не пытался задуматься о том, что это не так. А ведь если бы позволил себе прислушаться не к чужому голосу, а к собственным мыслям, всё понял бы
Я уже не слышал голос Кианга, он раздавался как будто у меня в голове. Я силился закричать — и не мог. Казалось, что с каждым взмахом крыльев дракона становлюсь всё слабее.
— Рядом со мной ты станешь сильным, Юн. Я дам тебе то, о чём ты не смел и мечтать.
Полёт Лазоревого дракона выправился. Теперь он уже не метался — парил, широко и свободно расправив крылья. А рядом с ним вдруг встревоженно забилась Красная птица.
— Дэйю, девочка моя. — Жёлтый дракон взмыл вверх, распростерся и закружил над ней. — Я бы хотел сказать: «Поздравляю», но пока рано. Вы с этим достойным юношей ещё не разобрались в своих чувствах. Но я знаю, что непременно разберётесь. И я искренне рад, что ты наконец встретила человека, способного тебя оценить. Не того, кто овладел тобой — на ходу, пробегая мимо, — а после ни словом, ни взглядом не показал, что ты ему нужна. Не того, кто прятался за твою спину, подвергал смертельной опасности, а после, когда ты выполняла приказ, равнодушно говорил: «Уходи». Не того, кто обрёк на смерть больного, полусумасшедшего старика — который доверился ему так же, как доверяешь сейчас ты. Вспомни, Гуолианг отдал ему всего себя — а в благодарность получил смерть. Я не могу передать, до чего рад тому, что ты встретила наконец своё счастье. Встретила человека, который будет любить и оберегать тебя. Того, рядом с которым ты обретёшь дом и семью.
Красная птица взмывала то вверх, то вниз, металась — так же, как перед тем Лазоревый дракон, но и её метания становились всё неувереннее.
— Дом и семью, Дэйю, — продолжал звучать голос. — То, о чём ты мечтаешь больше всего на свете. Твоё счастье близко, стоит лишь протянуть руку.
Лазоревый дракон взмыл вверх и оказался рядом с Жёлтым. Вдвоём, синхронно взмахивая крыльями, они кружили над красной птицей.
— Поверь своему счастью, девочка, — убеждал голос. — Поверь наконец в то, что ты его достойна.
Лазоревый дракон опустился ниже, замер напротив Красной птицы — глаза в глаза.
— Вы сильны, а вместе будете ещё сильнее. Вы сможете подарить миру то, чего он не видел ещё никогда! — Голос Кианга лился и лился — убеждая, обволакивая. — Вы будете счастливы, и щедро поделитесь своим счастьем с миром. Вы принесёте ему не ярость, не равнодушие — в вашей жизни этого было достаточно. Сейчас вы слепы, пока ещё слепы, но не виноваты в этом. Вас ослепили — так позвольте же себе прозреть. Позвольте себе увидеть очевидное: не я несу этому миру зло.
Красная птица и Лазоревый дракон парили рядом. Медленно, словно наслаждаясь танцем, кружили бок о бок.
— Откройте глаза, — лился голос Кианга, — избавьтесь от наваждения. Сила избранного — в умении признавать свои ошибки. В умении выбирать иной путь. И я покажу его вам.
Жёлтый дракон начал
Лазоревый дракон и Красная птица всё парили в воздухе, по-прежнему бок о бок. А я чувствовал, как с каждым мгновением обрываются нити, связующие нас.
Когда дракон и птица сорвались с места и взмыли вверх, я понял, что остался один.
Глава 42. Спасательный круг
В глазах помутнело. Я с трудом соображал, где я и что со мной. Голова кружилась, я чувствовал, что вот-вот — и провалюсь в забытье. Пришёл в себя от резкой боли — зубы Жёлтого дракона впились мне в плечо. Я машинально уклонился, отскочил, а в следующий миг понял, что по-прежнему стою напротив Кианга. В руке он держал меч. Которым, если бы не укус дракона, снёс бы мне голову.
Я, метнувшись в сторону и одновременно разворачиваясь, призвал свой меч. Выставил перед собой. Успел заметить, что Юн и Дэйю стоят теперь позади Кианга. Заметил и то, что они держатся за руки, а на лицах блуждают блаженные улыбки.
Оцепенение спало. Меня накрыло яростью.
— Юн! — рявкнул я. — Дэйю!
Они стояли, не шевелясь — будто застыли.
А Кианг смотрел на меня, улыбаясь.
— Им не до тебя, поверь. Не стоит требовать от людей слишком многого.
— Я ничего от них не требовал. — Слова выговорились с трудом. В горле пересохло, я с трудом подавил желание закашляться.
— О, да! — ещё шире улыбнулся Кианг. — Ты не требовал. Ты всего лишь заразил их своим фанатизмом. Сумел убедить в том, что цель у вас одна. А это не так. Ты никогда не умел ценить людскую преданность, Лей. Ты можешь лишь забирать — исполненный уверенности, что имеешь на это право. И никому, ничего не даёшь взамен. А люди — это всего лишь люди. Слабые, сомневающиеся. Со своими страстями и страстишками, до которых тебе никогда не было дела. Стоит ли удивляться, что твои ближайшие соратники так легко от тебя отвернулись? Тебе нечего им предложить. У тебя никогда не находилось для них ни времени, ни просто тёплых слов — чтобы поддержать тогда, когда это было нужно.
— Слов, значит, — прохрипел я.
Почувствовал, что закипаю. Что горечь, осевшая внутри, собирается в плотный ком, и ком этот вот-вот вспыхнет яростью. Злость — это было то, что всегда меня выручало. То, что не позволяло пойти ко дну, я всю жизнь хватался за неё, как за спасательный круг.
— О, да! — проговорил я. — Слова. Уж тебе ли не знать, как много они значат. Ты всегда был мастером слов, умел их произносить. Взвешивать, отмерять ровно те, которые нужны. Не делай, как я делаю, делай, как я говорю — сказал священник, выходя из борделя… Так? Вот в этом ты весь, Кузнецов. А меня всегда ругал за то, что предпочитаю словам действие.
Мы с Киангом медленно смещались по кругу, держа перед собой мечи — в любую секунду готовые ринуться в бой. Я приблизился к застывшим Дэйю и Юну на расстояние вытянутой руки. Левой руки — в правой я держал меч.
Действие? Что ж, пусть будет действие. Действовать я и впрямь всегда умел лучше, чем говорить.
Левая рука скользнула за спину. Я выхватил из ножен палку и с размаху огрел по спине Юна — он стоял ближе. Дэйю досталось вскользь.
Гаркнул:
— Очнитесь!
И бросился в сторону, уходя от удара Кианга. Наши мечи зазвенели, скрестившись. Техники не применяли ни Кианг, ни я. Для этого пришлось бы отвлечься — пусть на долю секунды, но каждый из нас знал, что другому и мгновенного замешательства будет достаточно. Глаз от Кианга я не отводил, напряжённо следил за каждым его движением. Что происходит у меня за спиной, не видел. И от раздавшегося вдруг за спиной голоса Юна едва не вздрогнул.