Гром и молния
Шрифт:
– Вы его хотя бы запомнили?
– в голосе Гермионы зазвучало нетерпение.
– Нужен думо… - начал Гарри.
– Конечно, сейчас запишу, - перебил его Малфой и взял с прикроватной тумбы девушки стопку небольших цветных листиков и перо. Записав первые несколько строк, он протянул этот странный пергамент девушке, а сам взял следующий лист.
– Вам что-нибудь понятно?
– трижды перечитав исписанный каллиграфическим почерком листок и не поднимая от него глаз, спросила Гермиона.
– А можно я тоже прочитаю, - виновато улыбнулся Поттер и, получив листок,
– Давайте разбирать по порядку, - надоело ждать слизеринцу.
– Огонь и Лед - это, понятно, метафора. Они воссоединились, и поэтому спало проклятье. Что спало, конечно, хорошо, но не плохо бы узнать когда, где, кем, на кого и с какой целью оно было наложено.
– Огонь и Лед - это люди, смотри там дальше: «они с такою силой любят…»
– Может это тоже метафора, - отвлекся от листка Гарри.
– Поттер, ты - дурак!
– ласково отозвался Малфой и отвернулся к девушке, чтобы не видеть этот плод экспериментальной магии.
– Смотри, «вдвоем на небо ступят», очевидно, умрут в один день? Как романтично!
– с сарказмом закончил он.
– А вот это уже интересно: «в счет Долга Жизни», насколько я знаю Магические обряды… - оживилась Гермиона.
– Насколько Я знаю, - перебил девушку слизеринец, - в счет Долга Жизни умершие помогают живым, если хотят, конечно. Просто так в ход событий вмешиваться нельзя, но если ты в долгу перед кем-то и ему будет угрожать смертельная опасность, то этот долг дает право помочь, сигнал подать или проклятье отвести.
– Что значит смертельная опасность, сейчас все в опасности! Не веришь - посмотри на часы миссис Уизли!
– уставился на блондина Гарри.
– Эх, Поттер. В данном случае опасность должна быть более существенной, чем нависшие над магическим сообществом тучи! Вот когда гроза все же разразиться, а молния полетит именно в то дерево, под которым ты, Поттер, вне всяких сомнений захочешь спрятаться, то твой покойный должник сможет при желании эту молнию перенаправить в дерево соседнее, понятно?
– Гарри, - голос девушки стал совсем тихим, - я думаю, что поняла о ком говориться в этой части. Помнишь, на третьем курсе ты спас ему жизнь.
– О ком вы?
– О Сириусе Блеке, крестном отце Гарри.
– Не так быстро, как я думал, но ты все же догадалась, - одобрительно кивнул Малфой.
– Я тоже думаю, что Огонь - это Поттер! Что ж, подмечено тонко. Тогда, постепенно становится понятно, кто Лед…
«Гром, нас подло раскрыли. Придется сдаваться».
– Гермиона, тебя это может несколько удивить, но Лед - это Драко, - краснея до корней волос, выпалил гриффиндорец.
– Это может удивить разве что Невилла, - сухо (из солидарности к Джинни) отозвалась девушка, - а я ещё после того утреннего сумасшествия на площади Гриммо поняла, что к чему, - с гордостью добавила она.
– Рад, что вы сами это сказали, Лед - это я, - вернул их к теме Драко, - потому что из следующих строк следует, что Северус НЕВИНОВЕН!
– не громко, но крайне выразительно заключил слизеринец.
– Э… - лицо Гарри выражало активную мозговую деятельность.
– А кто вообще сказал,
– пришла на помощь другу Гермиона.
– Грейнжер, ты же умная девушка, должна понимать, что подстроить ТАКОЕ невозможно, - лицо юноши вернуло равнодушное выражение, но глаза все ещё выдавали внутренние переживания, - Никто кроме нас четверых не знал об этом месте. Предположить что Лавгуд - предательница было бы просто глупо. И не потому, что она такая святая, а потому что никто из людей Темного Лорда не стал бы вербовать сумасшедшую! Это я вам точно говорю!
– Драко прервался на секунду, чтобы перевести дыхание.
– Тем более я видел все своими глазами, ручаюсь - пророчество истинное! Вам нечем крыть! Северус Снейп невиновен!
– безапелляционно закончил он.
Гриффиндорцы молчали, глядя в разные стороны.
– Я настаиваю, чтобы ты, Поттер, извинился перед Северусом, - не услышав ничего в ответ, продолжил Драко.
– Я своими глазами видел, как он убил Дамблдора!
– пришел в себя Гарри.
– И ты, кстати, тоже!
– от более весомых аргументов мир спасло пресловутое огневиски, не давшее накрыть зеленоглазого волшебника ярости, которая обычно возникала при воспоминаниях о смерти Дамблдора.
– Нельзя верить глазам!
– в подтверждение своих слов юноша тряхнул рыжей челкой.
– Ребят, черт с ним со Снейпом, давайте дальше смотреть.
– Никакой не черт! Я требую немедленного освобождения Северуса Снейпа!
– губы слизеринца превратились в тонкую полоску, а между бровей залегла упрямая складка.
– Сейчас же!
– волшебник поднялся со стула и сделал шаг в сторону выхода, попутно подталкивая стоящего между ним и дверью гриффиндорца.
Гарри обреченно покачал головой и поплелся за ним.
– Ты не знаешь, защиту в Хогвартсе не меняли?
– уже в дверях спросил он у подруги.
– Нет, но вам через неё все равно не пройти, подождите собрания ордена…
– Жди нас завтра к обеду!
Гермиона устало улыбнулась (ну пусть попробуют - не жалко, ей даже хорошо, что мальчишки не будут в штабе мешаться, сюрприз портить) и уже потянулась за отложенной книгой, когда взглянула на исписанные Малфоем листочки, оказалось, перед уходом он все же дописал пророчество до конца. Девушка быстро пробежала по ним взглядом, потом внимательно перечитала, после чего медленно прошла по тексту, вдумываясь в каждое слово. Её губы шевелились, раз за разом повторяя слова, и раз за разом она спотыкалась и вздрагивала, доходя до слов о грядущих потерях. Слишком много она их уже видела, больше, чем была готова. Подрагивающие пальцы через ткань сжали медальон на груди девушки, и по бледной щеке скатилась прозрачная капелька. Она ещё никому не сказала, что несколько недель назад к ней подошел тогда ещё здоровый Грюм и молча передал конверт. Она сразу поняла, что было в том конверте, хотя никогда прежде не видела подобных. Она поняла, как только увидела идущего к ней аврора. Он лично обещал Гермионе обеспечить безопасность её родителей и о своем провале сообщил ей лично.