Гром и молния
Шрифт:
Сморгнув набежавшие слезы, девушка сложила цветные листики в аккуратную стопочку, улыбнулась Рону, как если бы он мог это видеть и начала рассказывать ему о событиях дня. Ей всегда становилось легче после этих разговоров, она почему-то была уверена, что Рон слышит и понимает её.
Забегая вперед можно сказать, что Рон Уизли, пребывая в своей незавидной форме существования, на самом деле слышал любимую девушку. Слышал, чувствовал, но не понимал.
* * *
Профессор Северус Снейп к своему заключению в Выручай-комнате относился со сдержанным раздражением. С одной стороны идти ему все равно было некуда, и вторжение в его жизнь Золотого Мальчика
С другой же стороны то, что Поттер сумел не только обнаружить их, что само по себе казалось совершенно невозможным, но и заставить плясать под собственную дудку, приводило профессора в состояние крайне ядовитой злости. Как этот мальчишка посмел наложить на него Империус?! Не говоря уже о его следующем визите с Вертисариумом и неуместными вопросами? При мысли об этих унизительных эпизодах жизни, и без того насыщенной красочными воспоминаниями, кулаки сами собой сжимались, стирая в порошок все, чему не посчастливилось находиться в руках зельевара. Так он уже успел лишиться карманных часов, подаренных Дамблдором, двух чернильниц и бессчетного множества перьев, не своих конечно.
Но и это, при детальном рассмотрении, в голове Снейпа приобретало некую неоднозначность. Он всегда считал Гарри копией Поттера-старшего и Блека, таким же заносчивым, самовлюбленным и ни на что не годным. Однако же теперь этот юный выскочка неустанно доказывал, что перенял кое-что и от своей матери, а когда зеленые глаза, так похожие на глаза Лили, вспыхивали огнем, в нем можно было угадать кого-то, неуловимо напоминающего одного из величайших волшебников современной истории. Так, сам того не зная, юный Поттер почти добился уважения своего самого требовательного учителя Хогварса.
Этой ночью, а о том, что сейчас ночь можно было только догадываться, так как единственные часы в этой комнате пали жертвой безусловных рефлексов её жильца, Северус Снейп листал попавшуюся ему под руку книгу и рассуждал об изменениях, произошедших в Магическом мире. Он не имел никакой информации из-за стен своей комнаты, волей какого-то подростка превращенной в камеру заключения, и пытался угадать ход развития событий, выстраивая логические цепочки, так любимые Дамблдором. К чести его можно сказать, что в своих рассуждениях он был не так уж далек от истины и интуитивно улавливал примерное расположение сил противников.
Кое-что прояснил Поттер, явившийся со своими вопросами. Deleomagiccorpus - проклятье не известное ни министерству, ни Темному Лорду. Откуда о нем узнал мальчишка, как и о сыне Реджима, оставалось загадкой. Может, как обычно повезло? Зато становилось ясно, что Темному Лорду еще не удалось достаточно укрепить свои позиции.
Рассуждения профессора прервала распахнувшаяся дверь. Он рефлекторно потянулся к поясу мантии, хотя волшебной палочки там уже давно не было. В комнату друг за другом вошли Гарри Поттер и Драко Малфой. При виде первого кулаки мужчины привычно сжались, но, к счастью, он успел отложить ни в чем не повинную книгу, и она избежала участи перьев и чернильниц. Переведя взгляд на крестника, Снейп захотел бы улыбнуться, если бы имел такую привычку.
– Драко, я рад видеть, что у тебя все в порядке, - сухим тоном поприветствовал он Малфоя, попутно притворяясь, что Поттером в комнате и не пахнет.
– Здравствуй, Северус, - подходя и протягивая руку, Малфой радостно улыбался, чем шокировал любимого преподавателя, - мы
– Быстро уходим, - взглянув на пергамент в своих руках, Поттер прервал трогательную встречу.
– Я наложу на вас несколько чар, ручаюсь, что под ними вас можно будет найти только по запаху.
– А ты куда собрался?
– капризные интонации в голосе Драко подтвердили подозрения Снейпа относительно неустойчивости детской психики к пагубному влиянию.
– Мне случайно стало известно об одном разговоре, и признаться, я очень хочу его услышать, - с невинной улыбкой ответил юноша и приступил к наложению маскировочных чар.
– Ну вот, теперь можете идти, встретимся чуть позже, как договорились, - он кивнул в ту сторону, где, по его мнению, находился слизеринец и развернулся к выходу, накидывая мантию-невидимку на плечи.
Две невидимые для окружающих фигуры без проблем покинули замок и устремились к месту разорванной Поттером границы, чтобы покинуть пределы антиаппарационного барьера. В голове Снейпа сам собой составлялся длинный список вопросов, которые он собирался задать крестнику, как только они окажутся в безопасности. Больше всего его интересовала причина, по которой Поттер согласился освободить его. Выстраивая самые разные предположения, он одно за другим отвергал их, как абсолютно невозможные. Предплечье неприятно покалывало, не смотря на лошадиную дозу Ограждающего зелья, выпитого только утром.
Бренда почувствовала, как рядом с ней пронеслось нечто невидимое. Скрытая под несколькими слоями ткани метка потянула девушки следом, зажигая её глаза хищным огнем.
Сначала Драко услышал смех, совсем не хороший смех, затем почувствовал, как руку обожгло почти забытое, ненавистное пробуждение метки, а потом в его спину попало проклятье и он потерял сознание. Рука Северуса Снейпа за секунду до этого метнулась к волшебной палочке и, если бы та была на месте, он, безусловно, успел бы блокировать проклятье. Но её там не было и он вслед за младшим Малфоем упал на землю.
26. Испорченный праздник
Гарри бесшумно ступал по холодным каменным плитам, надежно укрытый мантией-невидимкой. В замке было на удивление пустынно, и за недолгую ночную прогулку он повстречал в темных коридорах лишь несколько призраков. Подслушанный разговор не оправдал надежд гриффиндорца, не внеся никакой ясности в ситуацию, и вызвал запоздалое беспокойство за Драко. Однако, вспомнив о принятых мерах безопасности, юноша быстро откинул необоснованные страхи, ведь вряд ли в Хогвартсе найдется хоть одна натасканная на Малфоев собака. Он усмехнулся своим мыслям и ускорил шаг, направляясь в сторону запретного леса. Свежий ветер забрался под невидимую ткань и принес из запущенных теплиц запахи волшебных растений, и Гарри едва заметно улыбнулся ему в ответ.
Ночь подходила к концу, и на востоке уже горело алое марево, но над головой небо все ещё было темно-синим с серебрящимися узорами звезд. Среди множества бледнеющих точек выделялась одна, самая большая и отливающая золотом. Она как будто плыла по небу, постепенно приближаясь. Стоп. Приближаясь? Гарри остановился и протер очки. Золотая точка на небе продолжала увеличиваться, приобретая очертания крылатого коня. Чем ниже спускалось это чудо, тем радостнее становилось на душе у юноши. Не узнать огромного лохматого наездника, чей внушительный силуэт гордо возвышался над серебряной гривой, представлялось невозможным. Конечно же, это был Хагрид, оседлавший одного из тех гигантских золотых скакунов, что уже посещали Хогвартс несколько лет назад.