Гром и Молния
Шрифт:
– Он приказал мне стоять у окна дворца в дорожном костюме и с оружием и ждать, когда он меня позовет. Потом вы знаете, что было. Я сопротивлялась из последних сил. Принц не приказывал мне вас уничтожить, только остановить, и это самое большое благо… потому что я… просто не пережила бы…
Нарвэ разрыдалась, уткнувшись в ладошки.
Я почувствовал, как у меня подкосились колени. То, что коленей не было, меня ничуть не смущало. В отличие от того бреда, что несла эта чокнутая!
На лице Цвейго появилось сочувствие, но вывода он еще не
Нарвэ немного успокоилась и, всхлипывая, продолжила:
– Я вывела его по тайным тропам. Преемник приказал вести его кратчайшим путем в Вестрантерн. Мне пришлось… - Девушка громко сглотнула и, решившись, выпалила: - Мне пришлось телепортироваться с ним прямо во дворец Повелителя горных дроу. Да, - она кивнула на невысказанный вопрос Цвейго, - по пути послов. Там он…
Нарвэ мелко задрожала, побледнев:
– Там он встретил Дарва, - выдохнула Нарвэ.
Я вздрогнул. Истинное имя отца я слышал третий раз в жизни. А слышать его из уст эльфа было как-то неправильно.
– Он… убил своего отца! Убил его одним ударом!
– Нарвэ затрясло в истерике, она вскочила и упала на колени, закрывая лицо.
Но Цвейго и не думал успокаивать девушку. На лице Повелителя светлых отразился такой ужас, что у меня по всему несуществующему телу прошел озноб. Он встал, лицо эльфа исказилось, в глазах проносились ураганы эмоций, которые он так старательно, век за веком. Учился скрывать от подчиненных.
Но его буря была ничем по сравнению с моей. Я чувствовал, словно оглох, ослеп и умер, оставаясь жить, видеть и слышать. Разум отказывался вообще что-либо воспринимать. Я остро чувствовал, что это не сон. Я действительно каким-то образом проник сюда и слышу то, что происходит здесь и сейчас.
Может, я просто умер, а мое занятое сумасшедшими духами тело метается по замку моего детства, круша все вокруг и убивая всех тех, кого я любил?
И память начала услужливо мне подсовывать подтверждения этой гипотезы: мол, и фей-то я вижу. А их ведь по всеобщему мнению не существует! И эльфов в фей превращаю, а драмисов в людей… Уничтожаю каких-то иномирных существ и соблазняю чужих жен… нет, это как раз нормально. Поцелуй был как настоящий. Да, но как я оказался здесь? Это невозможно. Охранная магия эльфов давно бы меня засекла или сам Цвейго бы почуял. Что он сильный маг - я даже не сомневаюсь. Значит я умудрился "отбросить копыта", как говорит Херон, и летаю по миру бестелым призраком. Когда только успел? Может, это кокон Цвейго такие глюки насылает? Или иномирные лохмотья постарались? Или это Нарвэ выжила тогда, а мы представились, несмотря на мою сферу… а может и благодаря ей?
Но тогда почему Нарвэ несет такую чушь? Ведь я её не завораживал до случая похищения Сияния! Или это кто-то другой её заворожил? Я чувствовал, что начинаю злиться, потому что тогда я знал, кто!
– Дарв
– отсутствующим голосом уточнил Цвейго.
Нарвэ кивнула, не поднимая головы.
– Тогда он знает, кто он, - мрачно подытожил Повелитель.
Тут я заметил быстрый скользящий взгляд Нарвэ сквозь пальцы.
Нет, тут что-то нечисто. Завороженные так себя не ведут.
И тут меня пронзила мысль: отец мертв?! Лайнес говорил, что скоро все изменится. Нет, не верю, Повелитель никогда бы не дал себя убить…
– Прибежало много дроу, - тихо сказала Нарвэ, обняв себя за плечи так, словно ей холодно.
– Они были недовольны, они бунтовали против Грома… Я убежала. Коридоры были пусты. Мне удалось выбраться, сама не знаю - как. Я была как во сне.
Грома. Я усмехнулся. Девушка впервые назвала меня по имени. Да она же лжет, Цвейго! Все придумала, не верь ей!
Но Повелитель кивнул и стремительно вышел из палатки. Нарвэ медленно поднялась с колен, поправила волосы, вытерла с лица следы слез и взяла в руки портрет, что разглядывал Цвейго.
Глаза девушки полыхнули ледяным огнем, красивый рот перекосила жестокая усмешка:
– А теперь следующий!
Она положила картину на стол, достала кинжал и с силой воткнула его. Резко развернувшись, так, что прозрачное платье обнажило стройные бедра, Нарвэ выбежала.
Я усилием воли подплыл к столу.
О, нет!
Острие кинжала пропороло ткань картины в районе груди юного дроу. Отец! Это портрет молодых улыбающихся друзей: Лайнеса, Цвейго, Дарва… Кто эта девушка, я даже предположить не мог.
Я хотел выплать из палатки, чтобы последовать за Нарвэ, чтобы попытаться остановить её, но почувствовал, как слабею, таю…
– Да проснись же, Гром! Проклятье! Проснись!
– кричала Эжона, тряся меня так, что челюсти стучали друг о друга. Кажется, я по чистой случайности до сих пор не сумел откусить себе язык.
– Чего ты?
– прохрипел я, пытаясь освободиться их цепких рук истеричной девушки.
– Убить меня хочешь?
– Да мы сейчас все тут погибнем! Да оглянись же вокруг!
Я послушно огляделся. Как прежде, мы летим, скорость та же, только звезд не видно. Справа в глаза било яркими лучами бодрое утреннее солнышко. Под нами слились в один желто-зеленый ковер поля и леса. Позади меня покачивался с закрытыми глазами бледный Херон, за пазухой мертвецким сном дрых Эрлиниэль. Надо же, удивился я, при такой тряске даже храпеть не перестал!
– Ну и что?
– я усмехнулся, повернувшись к драконихе.
– Скажи еще, что сон дурной. С моим все равно не сравнится…
– Какие сны, - Эжона жестко подняла мое лицо вверх.
– Смотри!
Я послушно посмотрел, да так и застыл с открытым ртом.
Над нами, на высоте примерно в два роста вилья, с такой же скоростью, летели три дракона. Они были ледово-белыми, с черно-синими хребтами и глазами.
Глаза я рассмотрел весьма четко, ибо они этих самых глаз с нас вообще не сводили.