Гром над городом
Шрифт:
Преследователи бросились за нею. Ларш быстро сокращал расстояние между собой и беглянкой. Легконогая Июми почти поспевала за командиром. Авита сразу отстала.
Ларш догнал Нуросу и протянул руку, чтобы схватить ее за плечо. Но женщина с грацией танцовщицы упала на одно колено, пригнулась – и Ларш, споткнувшись о живую преграду, полетел плашмя на каменистый берег, ободрав руки и лицо.
Нуроса легко вскочила на ноги и ринулась вперед, почти не сбившись с ритма бега.
И ушла бы, ушла! Но Июми, наклонившись на бегу, подхватила круглый
Нуроса замедлила бег, словно раздумывала, куда свернуть. Вскинула руки к голове. Пошатнулась.
Тут ее и догнал поднявшийся Ларш.
Пока десятник заламывал руки вырывающейся Нуросе, Июми гордо говорила подоспевшей Авите:
– Какая хорошая охота! Ловко я ее, старшая сестра? На моих островах так дети бьют птиц... камнями. У меня это всегда получалось!
Обе «лисы» подошли к десятнику. Нуроса уже не сопротивлялась, повисла на руках мужчины. Но Ларш не спешил ее выпустить. Не доверял.
– Надо уходить, – выдохнула Нуроса. – Нельзя здесь оставаться!
Не таких слов Ларш ожидал от пленницы.
– Конечно, – кивнул он. – Что нам тут делать, на берегу? Сейчас вернемся в Дом Стражи, и ты нам расскажешь...
– Какой Дом Стражи, глупец? – перебила его Нуроса. – Скоро твоего Дома Стражи не станет. Сегодня последний день Аршмира. Ночью на развалинах города не останется ни одного живого человека. Только трупы.
– Что ты мелешь? – не понял Ларш. – Рехнулась?
Июми заглянула в полные отчаяния глаза Нуросы и сказала серьезно:
– Эта женщина не безумна. И она не лжет.
– Не лгу! – истово выдохнула Нуроса. – Я хочу жить! Слушайте, вы, трое! Я делаю вам царский подарок – жизнь. Я всё вам расскажу. Вы поймете, что из города надо бежать. А вы меня за это отпустите. У меня здесь спрятана лодка, и мы можем вчетвером...
– Еще я с лазутчиками не торговался! – возмутился Ларш. – Ведь ты – Шепот?
– Да, чтоб ты сдох, да! Какое это имеет значение? Город обречен! Помнишь вазу? Серебряные ручки – это рычажки. Кто-то их повернул, обозначил время, когда пробудится яйцо. Очень скоро... сегодня... из яйца вырвется сила, с которой не совладает никакая армия. И эта сила не успокоится, пока не смешает Аршмир в кровавый щебень.
Конечно, эта дрянь несла какой-то бред, но ей удалось встревожить Ларша. Да и спутницы его побледнели.
– Что за сила? – не удержался Ларш.
– Дитя воздуха, сила воздуха... Ученый умник, который делал вазу, сказал: воздушная элементаль. Вихрь без разума, с единственным чувством – яростью. Должен был уничтожить Тайверан, а вышло – Аршмир. Я видела однажды издали, как бушует такая тварь. Только та была огненная. Потом я ходила по спекшимся руинам, по пеплу...
Ларш встревожился окончательно. Врет Нуроса или не врет, а надо что-то делать. Например, утопить проклятую вазу в море. И пусть дядя потом Ларша хоть убьет...
Но спешить во дворец, волоча за собой отбивающуюся бабу...
Десятник огляделся – и
– Авита, – спросил он, – ты можешь поработать над этой развалюхой?
– Да, командир! – отозвалась девушка с готовностью. Видимо, ее испугал рассказ Нуросы – и она рада была получить точный приказ и хоть что-то сделать.
– Какая хибара?! – Нуроса рванулась из рук Ларша. – Вы что, не поняли? Нашим жизням конец – вашим и моей!
– Июми, – обернулся Ларш к девочке, – обеги все дома и предупреди рыбачек, чтоб никто не совался к этой хижине, если не хотят иметь дело со стражей.
– С какой стражей, дурак? – прорычала Нуроса. – И страже конец, и рыбакам, и тебе!
Ларш не ответил. Июми умчалась выполнять приказ, а Ларш поволок отбивающуюся пленницу к кособокой хибаре.
Авита уже успела приладить на единственное окошко покосившиеся ставни. Ларш знал, что теперь эти ставни не выбить даже тараном.
Нуроса отбивалась, кусалась. Ларш втолкнул ее в хижину и держал снаружи дверь, пока Авита водила ладонями по косяку и порогу.
– Хорошо, – кивнул Ларш. – Теперь быстрее – во дворец. Может, еще успеем.
Трое из особого десятка поспешили прочь. Вслед им из хибары неслись завывания:
– Мертвецы! Вы все уже мертвецы!
«Врет, – успокаивал себя Ларш. – Врет, сука, придумала страшную сказку!»
* * *
А в это время во дворце лучи солнца, пролившись сквозь витражное окно, коснулись хрустального яйца. Скользнули вглубь, в голубой холодок.
Там, внутри, сдвинулись с места колкие веточки-трещинки. Словно зародыш дракона шевельнулся в яйце.
* * *
Сверчок лежал на плоской крыше сарая. Снизу, сквозь щели, пахло сеном. Парнишка забыл о том, что его могут увидеть, так он был увлечен зрелищем, что разворачивалось в нескольких шагах от сарая, словно на крыше театра.
У клетки с распахнутой дверцей стоял спиной к Сверчку широкоплечий господин в дорогом плаще. Рядом с ним – женщина, лицо закрыто вуалью. Верзила (судя по всему, охранник зверинца) докладывал господину:
– Мы тут прихватили одну девчушку, я ее запер пока в сторожке. Совсем молоденькая. И вроде как ее не скоро хватятся.
– Хорошо, – кивнул господин. – Может, выйдет что-то интересное, а то получаются сплошь шелудивые псы. Но я устал. Тащи сюда девчонку – и хватит с меня на сегодня, буду отдыхать.
– А мне прикажешь ждать? – послышался откуда-то слева возмущенный визгливый голос. – Может, велишь и меня в той сторожке запереть, а?
К клетке вышла старушонка – мелкая, с растрепанными седыми космами.
Сверчок, забыв об опасности, подался вперед.
Эту старуху он случайно видел один раз, уже давно. Но сейчас не усомнился, что это она. Вьямра Юркая Кошка не из тех, кого можно с кем-то спутать.