Гром над Тьмой Часть 4
Шрифт:
Глава 17
Глава 17
Охватывая взглядом поле боя, я хмурился: рано, ой, как рано ещё ликовать первым успехам. Демиургом я взирал на то, что творилось там внизу.
Словно ужом, рядом вилась Вика — ей не сиделось на месте. Будто перевозбуждённая девчонка, не обращая никакого внимания на тихие призывы более благоразумной сестры взять себя в руки, она лихорадочно металась из угла в угла, то и дело требовательно заглядывая мне в глаза с немым вопросом: «Когда, Владислав? Когда уже?!»
Другие крепились,
«Рано», — говорил я им. Говорил позой, жестом, еле слышным вздохом. Мы — Боги, мы явимся в самый жуткий, чёрный час, и тогда никому не укрыться от нашего гнева. А сейчас — нам оставалось развечто только смотреть. Я бросал выразительные взгляды на своих соратниц: «Пусть смерти, что вы видите, вызывают у вас не жалость, а гнев и желание отомстить. Наш час придет, осталось совсем немного».
Пожиратели душ не собирались сдаваться легко. Будто жулик за игральным столом, сперва поддавшись, выказав слабость, завлекая своих жертв азартом маняще близкой победы, они вдруг принялись выкладывать на стол один козырь за другим.
Потоком они нахлынули на увязшую уже в бою кавалерию — потерявшие коней паладины сражались врукопашную. Словно волной их накрыло с головой свежими силами врага — поле боя, над которым ещё недавно звенел воодушевленный боевой клич, теперь звучало жуткими воплями обречённых рыцарей. Пожиратели душ вскрывали их, как консервы — тяжёлая, намоленная святыми отцами броня не выдерживала натиска: трещала калёная сталь, лопаясь, разлетаясь мелким крошевом. Чудовищные лапы тварей рвали несчастных, будто те были бумагой — плоть слезала клочьями, обнажая для жаждущих тварей такие сладкие, такие вкусные души.
Сплетаясь воедино, выплёскивая всю жуть своих образов, пожиратели соединялись друг с дружкой. Получившиеся исполины обрушили всю мощь своих тел на орков. Зеленошкурые воители, в храбрости которых сомневался разве что глупец, дрогнули под нескончаемым натиском. Из глоток орочьих воинов лилась грязная брань, не смолкали хриплые боевые кличи, блестели мокрые от пота тела. Звериная натура не давала им возможности отступить — только вперёд, через кровь, смерть, невзирая на боль! Бить, рвать, драть!!!
Но им нечего было противопоставить возносящимся над ними великанам. Словно надоедливых тараканов, пожиратели давили орков массой. Души гордых воинов рвались прочь, навстречу к предкам — но напрасно. Сгорбленные некроманты, что прятались за спинами остальных, не успевали перехватить каждого, кто погиб. Изо всех сил, падая от переутомления, они вытаскивали души едва ли не из пасти жутких чудовищ.
И спасали лишь десятки из десятков тысяч...
Пожиратели обращались теневыми змеями. Летающими червями, изворачиваясь, устремлялись к своим жертвам, оплетая их с ног до головы. Пролезая в разинутые от ужаса рты, они жадно пожирали людей изнутри. И те, несчастные, обречённые, уже не осознавая, что творят, норовили сбросить с себя одежду, содрать ногтями кожу, сорвать плоть.
Смерть закружилась в лютом танце над полем боя. Стучала зубами, отбивая прощальную песнь
Пожиратели душ не стеснялись обликов — они крали по кусочку от каждого, присваивали и нагло пользовались. Теневые горгульи обрушились с чёрных небес там, где их ждали меньше всего. Выждав момента, когда стрелки уйдут на перезарядку, они стремительными коршунами спустились на артиллерию, не ожидавшую такого подвоха.
«Святоносица», уже почти подготовленная к очередному залпу, вдруг вспыхнула и, пожираемая чёрным пламенем, сгинула во взрыве.
Гоблины, проявив самую поганую черту своей сущности, трусливо побежали прочь, и не думая браться за клинки, когда к их катапультам кошками, на мягких лапах прокрались пожиратели душ. Мать Тьма, обещавшая реванш за унижение первых минут, довольно смеялась — в конце концов, она знала, чем закончится эта вакханалия.
Проклятый раздражающий свет сгинет втуне, исчезнет, потухнет в каждом из ныне живущих. Как только величайшее воинство падёт, как только боги рухнут к её ногам, вечностью ночи она прольётся в бренные миры, неся с собой смерть, разруху и опустошение. В том, что осмелившиеся сопротивляться ей будут уничтожены, она не сомневалась.
Я кусал в кровь губы, словно вновь был тем самым мальчишкой, каким впервые осознал себя в этом мире — испуганным, беспомощным. Мать Тьма ухмылялась мне прямо в лицо — её забавила моя нерешительность, моя неспешность. Казалось, она насквозь видела меня всего — все мои сомнения, переживания. Она как будто заведомо знала, что за ними я прячу самый обыкновенный, идущий из детства страх темноты — в конце концов, тьма всегда была родиной кошмаров.
Что ж, пришло время ответить ей тем же самым.
Я никогда не мог даже представить, что увижу в своей жизни паладина, который как ребёнок радуется подоспевшему к нему со спины бесу. Что ж, жизнь — забавная штука. Она любит удивлять, накидывая смысл в самые безумные из затей.
Демоны будто брали пример с Вики, били в нетерпении копытом и пускали ноздрями пар. Уж не знаю, что сотворили их архидемоны, чтобы удержать каждого бисяка в узде, но справились они на славу. Теперь, получив долгожданную свободу под оглушительный гром Иерехонской трубы, они стали тем самым долгожданным подкреплением для святого воинства.
Люцифер, парящий в небе во всём своём мрачном блеске, отправлял на битву свои легионы. Словно не желая оставлять своих заклятых «друзей», с небес спускались и ангелы, чьи пламенные клинки вспарывали мглу тёмного мира. Михаил тоже не собирался оставаться в стороне от всего веселья. Окруженный сиянием веры, он распахнул портал, из которого хлынули бесчисленные войска ангелов.
Словно перезрелые груши, с небес повалились теневые горгульи. Заревел окружённый со всех сторон мрачный дракон — там, где мгновение назад он был жутким и непобедимым великаном, теперь он напоминал беспомощного крошечного котёнка, окружённого сворой злющих псов.