Громовые степи
Шрифт:
Клавдия Сергеевна была членом партии, имела высшее образование, но спорить с мужем не могла; к сожалению, он был прав во многом. Вот и сегодня, едва поужинали, Петр Михайлович сел против жены за столом, отложил в сторону газету и начал разговор.
— Ты мне объясни, комиссар домашний, — так он величал жену и на людях, и дома, — что же это получается?
Он ткнул пальцем в газету.
— Читала? Нет еще? Ну так я тебе скажу. Сталин послал телеграмму Гитлеру, где говорит о нашей дружбе. Я тебя и спрашиваю, когда это мы были друзьями? Кровь «по-дружески»
— Да, действительно, с чего бы это?
Клавдия Сергеевна прочитала статью, посмотрела газету и заметила:
— Я что-то не совсем понимаю смысла происходящего.
— Да не только ты «не совсем», никто не понимает. Я воевал с немцами в восемнадцатом году, вот о них память. — Петр Михайлович засучил левый рукав рубашки. Около локтя красовался шрам. — А сколько наших погибло тогда от рук теперешних «друзей»!
Вошла Зина. Она посмотрела на возбужденных родителей, спросила:
— Что произошло?
— К тебе это не относится, — ответила мать. — Сходи за водой, а то ведра пустые.
Когда дочь вышла, отец спросил:
— Знаешь, что она письмо от Бодрова получила?
— Нет, — усмехнулась Клавдия Сергеевна.
— Получила. На школу пришло.
У колодца Зина встретила Лиду. Она постоянно чувствовала себя скованно в присутствии сестры Сергея, та словно насквозь пронизывала своим взглядом, и девушка в смущении рассказала о полученном письме…
Теперь Сергей сидел около караульного помещения. Шумели над головой каштаны, а он возвращался мыслями к той, которая редко и мало писала, которая обещала ждать. Доля злая! «А может быть, я какой-то не такой?» — неприязненно подумал о себе.
Младший сержант Бодров получил направление для прохождения дальнейшей службы в одно из мотострелковых подразделений оперативных войск в Эстонии. В находящийся там полк было откомандировано первое отделение учебного взвода в полном составе. Перед отправлением из Киева младшие командиры, получившие отличную оценку по истории ВКП(б), награждались новенькими, только что принятыми на вооружение Красной Армии самозарядными винтовками Токарева (СВТ) с двадцатью патронами. Получил подарок и Сергей.
Поезд в Таллин прибыл рано утром. Вокруг непроглядная темнота, только некоторые окна вокзала тускло высвечивали полоски на перроне.
Прибалтика встретила пассажиров промозглым ветром и легким морозцем, незнакомыми запахами. Первое, что удивило прибывших, именно запахи. На площади стояли несколько легковых автомашин неизвестной конструкции и автобус. Их двигатели выбрасывали клубы кисло-вонючего дыма. Как потом объяснили, это результат сгорания с ланцевого бензина, который производят в Эстонии. Еще просилась в глаза черная высокая труба городской электростанции, четко выделявшаяся на фоне звездного неба. Она стояла почти в центре города, работала на сланце, дымила Mil всю округу.
Да, это не Киев, — подытожил первое впечатление Гришка Грек.
Пока старший
— От ветра и от пули, — пояснил он.
Подразделение формировалось в пригороде Пирита, куда и была направлена прибывшая группа сержантского состава.
Рассветало, когда автобус выехал за город. Стал виден Финский залив, тяжело набегавший волной и шугой на песчаный берег, разбросанные по мелководью огромные валуны. Зрелище для степного человека!
При комплектовании первого отделения второго взвода его командиром назначили младшего сержанта Бодрова. В подразделение оказались включенными четверо земляков из Сталинградской области: Васильев, Иванов, Комов из соседних районов и Федор Краснов с хутора Запашного Батуринского района. Радовались такому стечению обстоятельств, подружились с первых же минут знакомства. Другие красноармейцы отделения прибыли из соседних областей: двое из Ростовской и Воронежской. Все считали себя казаками, хотя вслух об этом не говорили.
С особой теплотой стал относиться Сергей к Федору. Рыжеватый, среднего роста, с ладонями земледельца, был он приветлив и прост в обращении. Что-то родное угадывалось в его широко расставленных глазах, во всем облике. Речь Федора была пересыпана милыми сердцу казачьими словами, знал он многие приметы. Вместо «вроде бы» обязательно скажет «кубыть», через спортивного козла не прыгал, а «сигал». Если увидит где-то суету муравьиную, непременно скажет: «Завертается хорошая погода». Если с утра трава пахнет сильнее обычного, объяснит: «Сызмальства знаю, дождик будет». С простецкой прямотой мог он указать товарищу на неправильные действия, и никто на это не обижался. Сергею он выдал комплимент: «Форма на тебе сидить ловко».
Образования у Краснова всего четыре класса, но, как говорится, мудростью бог не обидел. «Душа с Федором отдыхает», — писал Сергей в письмах домой.
Первый же день на новом месте службы выдался чрезвычайно напряженным. На утреннем разводе командир роты поставил перед бойцами задачу: к вечеру в каждом взводе соорудить блиндажи. Благо, достаточное количество бревен для этого было заготовлено и земля оказалась промерзшей лишь на несколько сантиметров.
В каждом отделении имелось всего по три лопаты, поэтому котлован отрывали интенсивно, в три смены.
Каменистая земля поддавалась медленно. Сергей впервые увидел не известный ему металл серебристого цвета, мелкой россыпью вкрапленный в каждый выброшенный на поверхность ком грунта. Он даже предложил командиру взвода младшему лейтенанту Кузнецову собрать находку в спичечный коробок и послать в Москву.
— Может, это серебро? — с сомнением спросил Сергей.
Но командир взвода сразу же остудил пыл подчиненного.
— Не серебро это, а пирит. Такого добра здесь сколько угодно, и он не нужен. Я поначалу тоже подумал так же, — сказал он с улыбкой.