Громовые степи
Шрифт:
Охватив полукольцом лощину, взвод Бодрова, стараясь не нарушить тишины, стал медленно приближаться. Подошли. Пьяные бандиты даже не проснулись. Еще двое таких же спали в шалаше.
— Командир, разреши жигануть хворостиной, сразу вскочат, — предложил земляк Васильев.
— Давай!
Сгрудившись в кучу, неизвестные не сделали даже попытки сопротивляться. Они представляли жалкое зрелище. Обросшие, грязные, с красными вытянутыми лицами, непослушными ногами, стояли перед бойцами «борцы за свободу», как они себя называли. Это та самая банда, латвийские «айзсарги», которые сумели уйти от преследования. Оказывается, у них была выставлена охрана, но, увидев поисковую цепь,
Как выяснилось позже, бандиты тогда расстреляли бойцов, а вместе с ними и задержанных граждан, чтобы потом предъявить трупы тех и других местным жителям в качестве доказательств зверств, творимых красноармейцами. Провокация.
VI
В воскресенье Вадим Бодров с разнокалиберной ватагой пацанов пошли купаться на Казенный пруд. На небесах ни единого облачка, тепло, солнечно. Водоем находится в километре от окраины Батурино. Пруд большой, шириной не менее ста метров и три-четыре километра в длину, с несколькими рожками, как называют его ответвления, и даже с двумя небольшими островками. Вода здесь чистая, сверху теплая, а если нырнуть, можно почувствовать холодные родники. По берегам Казенного не растут чакан, куга, камыш. Пруд голый, не обжитой, глубокий. Рыбу здесь ловили. На удочку попадались чаще пескари, а приволочку когда тянули, вылавливали десятки килограммов карасей, линя, плотвы. Водились здесь в большом количестве раки. Вадим иногда тоже ходил порыбачить. Но ему постоянно не везло. Если соседи на удочку ловили их десятками, ему попадались на крючок единицы. Редко когда мать могла нажарить полную сковородку.
Ребята купались, загорали, соревновались в плавании, играли в чехарду. Ближе к обеду набрали кучу прошлогоднего бурьяна, сухих коровьих лепешек, развели костер и стали ловить раков. Обрывчик под водой у берега не больше полуметра, а рачьих норок много. Каждый неробкий пацан мог сунуть в норку руку, и улов в кулаке. Сразу же из воды рак летит в костер. Как только он приобретет бурую окраску, обед готов. Мальчишек много, добыча разных размеров, чей где — не разберешь, но надо не проглядеть. Поэтому рак не всегда успевает сильно изменить цвет. В веселом гомоне, с шутками да прибаутками, с отбиранием друг у друга не успевших побуреть раков проходил обед.
Веселой гурьбой возвращались по домам.
…Отец лежит на кровати, мать сидит на стуле возле него, Лида за столом, вся в слезах.
— Что случилось? — спросил Вадим с тревогой.
— Война. — Мать с трудом выговорила страшное слово.
— Какая война, с кем?
— Опять немцы, черт бы их всех побрал.
— Так ведь договор…
— Многие уже получили повестки в военкомат, но отцу пока не принесли. — Мать громко всхлипнула.
Наутро столпотворение около военкомата. Справа и слева от крыльца, вдоль дощатого забора прямо на земле, разложив на рушниках домашние припасы, расставив рюмки и водку, сидят семьями мобилизованные. Прибывают и прибывают все новые группы людей из хуторов. Дети льнут к отцам, жены и родители в слезах. Подходят друг к другу родные и знакомые, пьют за благополучное возвращение, мужчины стараются сдерживать слезы. Кто-то попытался заиграть песню.
Последний нонешний денечек…Но она на полуслове оборвалась.
Вместе с уезжающими толпа медленно движется к вокзалу. Печальная процессия. Эшелон должен подойти вотвот, а люди не торопятся. Работники военкомата уговаривают, просят: «Товарищи, побыстрее, пожалуйста».
Да кто их слушает.
На вокзале сплошной гомон, наказы, прощальные
— Господи милостивый…
— Война, мать ее-перемать…
— Ой, батюшки-свет…
Вечером приехал дед Дмитрий, пришел Иван Дмитриевич, оговорили, как жить семьям, если отца и дядю заберут в армию.
После ужина Лида позвала Вадима на крыльцо: «Дело есть». И рассказала, что к Зине каждый вечер ходит учитель математики, Иван Степанович, готовит ее для поступления в институт. Занимаются делом они мало, а вот провожает она его долго, мать никак не дозовется.
— Дык она же хотела учиться на врача, зачем ей математика?
— Мне тоже это непонятно. Но он старше ее на восемь или десять лет, — развела в задумчивости руками Лида. — Вчера мы с нею в кино сидели вместе. Без конца крутится, вертится, вся как на иголках, с ребятами заговаривает, хихикает.
— А мне она никогда не нравилась. Вертихвостка, больше никто. Чего Сергей нашел в ней хорошего?
— Нет, она красивая. Напишу я ему, — после минутного молчания продолжала Лида, — пусть знает все как есть.
— Ты что, очумела? Он, наверное, уже воюет, гам же где-то находится. Плохие вести ему сейчас не нужны.
А Сергей в это время о войне и не подозревал. Накануне, в пятницу, резервная рота капитана Лютова получила задачу ликвидировать штаб крупного бандформирования севернее города Дрисса в районе стыка границ Белоруссии, Латвии и Литвы. О его местонахождении поведали захваченные днем раньше протрезвевшие бандиты. Штаб руководил несколькими диверсионными и бандитскими группами, имел постоянную связь с другими подобными формированиями. Задачу знали лишь командир роты и его помощник по политической части, политрук Коблович. Личному составу она станет известна только непосредственно перед конкретными действиями. Таково правило для соблюдения режима секретности.
3-й мотострелковый полк оперативного назначения, в составе которого числилась резервная рота, находился в это время в Литве, где совместно с 1-м Каунасским и 5-м Рижским полками НКВД выполнял задачи по уничтожению диверсионных групп и нацоналистических банд.
К месту назначения подразделение выехало на пяти автомашинах повышенной проходимости. Ночью миновали Ригу, весь день бойцы отдыхали в лесу в районе Скривери, с наступлением сумерек двинулись на Даугавпилс. Город миновали под утро, а дальше путь лежал по проселочным дорогам в объезд населенных пунктов.
Погода стояла теплая, ни ветерка, воздух по-летнему мягок, кругом зелень первозданная. Стоит остановиться и заглушить работающие двигатели автомашин, слышны птичий гомон, запахи раннего лета, земля притягивает полежать на травке. Правда, утром с юга несколько минут кряду слышался сплошной гул, вроде бы самолеты кружили.
— Аэродром где-нибудь недалеко, — высказал предположение Федор.
В двух километрах от места отдыха по карте значилось небольшое село. Вышли на опушку леса. В бинокль видно: село взбудоражено, люди бегают туда-сюда, торопятся. На трех зданиях вывешены неизвестных расцветок флаги, явно не советские. Командир роты подозвал взводных, Кабловича.
— Может, бандиты захватили село? Не похоже, — озабоченно рассуждает он вслух, — вооруженных людей не видно.
— Флаги вроде бы литовских националистов, — определил политрук, — выходит, село захвачено.
— А вон один флаг красный, а вроде бы с пауком каким-то, — несмело заметил Бодров.
Все посмотрели в том направлении, куда показывал старший сержант.
— Совсем ничего не ясно, — насупился Л ютов.
— Может, наведем здесь порядок и двинемся дальше? — предложил политрук. Его широкоскулое лицо заметно побледнело.