Громовые степи
Шрифт:
В начале 1942 года соответствующая обстановка сложилась в пределах большинства фронтов и снайперское движение в частях всех видов войск НКВД стало набирать силу.
Николай Дмитриевич оказался вовлеченным в эту деятельность с первых же дней службы. После третьей контрольной проверки с неизменно высокими результатами он был зачислен в снайперскую команду полка, а затем и дивизии. В ее составе числилось двадцать шесть человек, имевших боевой опыт.
Команда снайперов первоначально тренировалась в стрельбе из обычных винтовок, причем предпочтение отдавалось
Подготовка команды проходила под лозунгами: «Первая пуля должна быть решающей», «Семь раз замаскируйся, один раз выстрели», «Пуля снайпера — дорогая пуля». С особой тщательностью отрабатывались маскировка и умение вести наблюдение за местностью. Если замаскированный снайпер был виден ближе чем за сто пятьдесят метров, его работа оценивалась неудовлетворительно. При неоднократном получении такой оценки боец отчислялся из команды и возвращался в свою часть. Тренировки в наблюдении сводились, в первую очередь, к выработке навыков определения расстояния до цели на глаз, к определению изменения обстановки на местности впереди огневой позиции с момента последнего наблюдения.
К концу второй недели команда из двадцати четырех бойцов получила снайперские винтовки, а через несколько дней усиленных тренировок в ведении огня с помощью оптических прицелов сдавшим экзамены по наблюдению, маскировке и стрельбе было присвоено звание «снайпер» и выданы карточки «Личный счет истребителя фашистов».
Снайперскую винтовку с карточкой получил и Николай Дмитриевич.
' Через пару дней команда снайперов была направлена на десятидневную стажировку, как называли эту командировку на передовые позиции, в полосу действий Юго-Западного фронта.
После окончания Барвенково-Лозовской наступательной операции и захвата в конце января 1942 года войсками фронта крупного плацдарма на правом берегу реки Северский Донец положение сторон стабилизировалось. По согласованию со штабом войск НКВД по охране тыла снайперская команда была направлена на участок наиболее высокой активности противника.
Добирались до места назначения сначала поездом, потом машиной, на дрезине по освобожденному от противника участку железной дороги, на лодке и наконец пешим ходом километров тридцать. Командир и политрук группы прилагали немалые усилия в организации внепланового передвижения команды по намеченному маршруту. Никто ее нигде не ждал, всюду приходилось требовать, убеждать, угрожать, поэтому лишь на пятые сутки к вечеру группа добралась до намеченного участка обороны стрелкового полка.
Снайперы были распределены каждый на позицию стрелкового взвода на переднем крае обороны.
Командир взвода, совсем юный лейтенант Баскаков, встретил Николая Дмитриевича настороженно, без особой радости. Немцы находятся метрах в трехстах, ведут себя тихо, изредка постреливают ночью, непрерывно освещают местность ракетами, помогают вести наблюдение. Оборона подготовлена, взводный блиндаж теплый, менять ничего не хотелось.
По приказу командира роты уже через два часа после прибытия снайпер с командиром взвода приступили к рекогносцировке местности. Стемнело. Чтобы противник интенсивнее ее освещал, пулеметный взвод роты периодически вел огонь по окопам противника. Баскаков всего несколько
— Видели вы хотя бы одного немца отсюда? — осведомился снайпер.
— Я еще нет, но другие наблюдали.
— Что же мне тогда здесь делать?
— Может быть, еще и появятся, — неуверенно пожал плечами Баскаков.
— А если не найдется таких охотников?
— Тогда не знаю, — искренне сознался лейтенант.
Осматривая внимательно ландшафт, Николай Дмитриевич заметил метрах в ста впереди и чуть правее сломанное дерево. Оно стояло на скате небольшой высоты, уходящей в глубь нашей обороны.
Двое разведчиков по подтаявшему снегу ползком добрались до дерева, оттянули сломанные ветви, расчистили сектор обстрела и наблюдения, получилась неплохая огневая позиция. Снайпера прикрывал ствол, маскировали ветви.
К утру бойцы взвода изготовили для него пару матов из еловых ветвей и соломы, Бодрову выдали два одеяла и белый маскировочный халат. Еще затемно, перед рассветом. Николай Дмитриевич выполз на выбранную позицию.
Середина марта. Днем ярко светит и пригревает солнце, возле землянок грязь, а ночью и особо под утро промозглый ветер пронизывает насквозь. Маскхалат с одеялом и шинелью плохая от него защита. Зябко. Но маты и второе одеяло неплохо удерживают тепло снизу. Подумалось: «Воевать можно!»
Наступило утро, и как-то сразу стало теплее. Впереди две небольшие высотки. Позиция снайпера оказалась почти напротив седловины, через которую местность в обороне противника просматривается метров на четыреста, вплоть до жидкого кустарника. Никакого движения. Тишина первозданная. Снег потемнел, осел, не слышно его хруста. Через седловину потягивает легкий ветерок, задувает под одеяло, приходится постоянно его подворачивать под валенки.
Прошло часа два лежания за деревом.
«Спасибо красноармейцам взвода, без их подстилки и одеял за это время можно замерзнуть окончательно», — не раз подумывал Николай Дмитриевич.
Наконец обозначилось какое-то движение. В поле зрения попали лошадь и сани, на которых двое: то ли немцы, то ли местные жители, издалека не разберешь.
Пока снайпер размышлял, сани скрылись за высотой.
Опять тишина и ни единой души. Лишь взводный наблюдатель изредка производит один-два выстрела, маскирует снайпера.
Показалась одиночная фигура. Немец! В форме, но без оружия, с палкой в руке, согбенная фигура, прихрамывает, движенйя замедленные. «Похоже, раненый или инвалид».
Патрон в патроннике, палец на спусковом крючке.
И этот ушел за высоту. «Ну и хорошо, от греха подальше».
Наконец вот она, цель!
Два солдата в серо-зеленых шинелях несут не спеша в опущенных руках какие-то ящики. Николай Дмитриевич выстрелил, но, видимо в спешке, пропал в один из них, который начал фонтанировать жидкостью и паром. Немцы выстрела не услышали, в недоумении уставились на пробитый термос с горячим кофе.
Второй выстрел — один из них уткнулся носом в снежную кашу. Не ушел и другой солдат. Замешкался, завтрак пожалел.