Громыко. Война, мир и дипломатия
Шрифт:
Сказав это, я ждал реакции Сталина. Он заявил:
— По моему мнению, советскому представителю не следу ет принимать участия в заседании Совета Безопасности.
Тут же он в жестких выражениях высказался по адресу Вашингтона за его враждебное к нашей стране и КНДР письмо Совету Безопасности.
Мне пришлось обратить внимание Сталина на важное обстоятельство:
— В отсутствие нашего представителя Совет Безопасности может принять любое решение, вплоть до посылки в Южную Корею войск из других стран под личиной “войск ООН”.
Но на Сталина этот довод особого впечатления не произвел. Я почувствовал, что менять свою точку зрения он не собирается.
Затем Сталин фактически продиктовал директиву,
Как известно, случилось то, о чем я предупреждал Сталина. Совет принял решение, навязанное Вашингтоном, а на воинские контингенты разных стран, направленные в Южную Корею, приклеили этикетку “войск ООН”. Конечно, в этом случае Сталин не лучшим образом рассчитал свой шаг, явно продиктованный эмоциями. Казалось бы, это не соответствовало складу его ума. Но так было» {181} .
Думается, из этого случая Громыко извлек серьезный урок: эмоциональное и в своей основе пропагандистское решение Сталина привело к ослаблению реального положения СССР, позволило США сформировать военную коалицию.
Вмешательство американцев привело к отступлению северокорейских войск. В октябре американцы вышли в отдельных местах на границу с Китаем. 20 октября Пхеньян пал.
Однако 19 октября началось выдвижение на территорию КНДР двух армейских групп китайских народных добровольцев (КНД) — тридцати пехотных и четырех артиллерийских дивизий. Китайские войска, невзирая на огромные потери, остановили наступление противника. Перевес в технике и особенно в авиации был на стороне американцев и южан, но по морально-боевому духу КНД намного превосходили их. В условиях гористой местности и наступившей зимы соотношение сил сложилось не в пользу американцев. В этой обстановке командующий войсками ООН американский генерал Д. Макартур потребовал от Вашингтона развернуть полномасштабную войну против Китая, не останавливаясь перед применением атомного оружия. И президент Трумэн поддержал было его, что вызвало в Европе шок. В конце концов США, однако, не решились на эскалацию конфликта, опасаясь вмешательства СССР и ответных ядерных бомбардировок. Впоследствии Трумэн вспоминал: «Если бы мы решили распространить войну на Китай, то должны были ожидать возмездия. Пекин и Москва как идеологически, так и в соответствии с договорами являлись союзниками. Если бы мы начали атаковать коммунистический Китай, мы должны были бы ожидать русского вмешательства…
На Востоке мы бы стерли с лица земли великолепные китайские города, убив 25 миллионов невинных женщин, детей и других гражданских лиц. А у нас на руках была бы третья мировая война и никаких союзников. А под русским контролем оказалась бы вся Центральная Европа, возможно еще Турция, Греция, Италия, Северная Африка и богатейшие районы Ближнего Востока… Я просто не мог начать третью мировую войну» {182} .
В этой обстановке, грозившей превращением локального конфликта в мировую войну, Москва и Вашингтон проявили сдержанность. Столкновение главных противников происходило только в воздушных боях.
В небе Кореи произошли сотни боев, самый масштабный случился 12 апреля 1951 года при отражении массового налета американской авиации на железнодорожный мост через реку Ялу (Ялуцзян) у деревни Сингисю, единственной железнодорожной линии, по которой шло снабжение войск в Корее. В нем участвовали около сорока бомбардировщиков Б-29, истребители Ф-80, Ф-84 («Сейбр» — «сабля») — всего свыше ста машин. Для отражения этого налета с аэродрома Андунь поднялись 44 реактивных истребителя МиГ-15. Согласно подтвержденным результатам боя, было сбито 13 Б-29 (три из них предположительно), четыре Ф-84 и один
Соотношение потерь в воздушных боях было следующим.
На 311 советских МиГ-17 приходится безвозвратных потерь американских (ооновских) самолетов:
F-86 «Сейбр» — не менее 180;
F4U «Корсар», F-94 «Старфайр», Б-26 «Мародер», Б-45 «Торнадо», F9F «Пантера», F-51 «Мустанг» — не менее 30;
В-29 — не менее 40;
F-8 «Метеор» — не менее 5;
F-80 и F-84 — не менее 91.
Итого — 346 самолетов. (Потери авиации ООН даны без учета потерь от действий китайских и корейских летчиков.)
После интенсивных боев, завершившихся с перевесом советской авиации, военные действия на суше закончились возвращением сторон к линии раздела Севера и Юга по 38-й параллели.
Итогом конфликта стало отсутствие «большой войны», так как и Москва, и Вашингтон, испытав друг друга в очень дозированном конфликте, предпочли отложить горячее выяснение отношений на будущее.
Корейская война имела и очень неблагоприятные для СССР последствия. От нее больше всех выиграл Китай: благодаря советской помощи он создал современную армию, что вскоре позволило ему выйти из-под контроля и стать конкурентом Москвы.
В Европе продолжилась консолидация, началось создание объединенных вооруженных сил НАТО под командованием генерала Д. Эйзенхауэра.
ФРГ уже в 1950 году достигла довоенного уровня промышленного производства (в сопоставимых территориальных пределах). Укрепилась позиция консерваторов во главе с К. Аденауэром, который считал, что в случае поражения Запада в Корее начнется силовое решение германского вопроса, советские войска войдут в Италию и Францию, где их поддержат коммунисты; в итоге Москва будет обладать военным и экономическим потенциалом всей Европы. Кстати, ФРГ тоже приняла участие в войне, направив в Корею военный госпиталь.
Насколько был прав в своих прогнозах Аденауэр, повторявший основные тезисы Директивы СНБ-68?
Вот оценка того документа Георгия Корниенко: «Указанный концептуальный порок документа СНБ-68 (приписывание Советскому государству планов установления своего господства над миром) в практическом плане существенно усугублялся допущенным его авторами весьма серьезным искажением действительного положения вещей чисто фактического порядка.
В подкрепление своего тезиса о наличии у Советского Союза планов установления господства над миром, а для начала над Евразией, авторы документа утверждали, будто в 1950 году Советский Союз обладал способностью захватить континентальную часть Западной Европы, выйти к нефтеносным районам Ближнего и Среднего Востока, а также нанести ядерные удары по США и Канаде, не говоря уж о Британских островах. Более того, для пущей убедительности в документе утверждалось, что даже если бы США первыми нанесли мощный ядерный удар по Советскому Союзу (а такой способностью США реально обладали), то якобы и после этого “Кремль был бы способен использовать контролируемые им силы для установления господства над большей частью или всей Евразией”.
Все это не было просто преувеличением. Это в корне не соответствовало действительности. Когда я поинтересовался мнением руководителей Генерального штаба Вооруженных Сил СССР об указанной оценке авторами документа (после опубликования его полного текста в 1975 г.) советских военных способностей в 1950 году, они назвали ее заведомо ложной, смехотворной. Они не могли поверить, что их коллеги из Объединенного комитета начальников штабов США, на которых имелась ссылка в документе, всерьез могли столь сильно переоценивать реальные возможности Советских Вооруженных Сил того времени.