Громыко. Война, мир и дипломатия
Шрифт:
Сигнал Западу был послан.
Что касается соперничества МИД, КГБ, ГРУ и ЦК КПСС, то нам добавить нечего, оно продолжалось до самого конца существования СССР.
Глава 24.
СМЕРТЬ КЕННЕДИ, ЗАКАТ ХРУЩЕВА
Кризис подвел черту под «человечным», если позволительно так выразиться, периодом «холодной войны».
Президент Кеннеди в речи в Вашингтонском университете 10 июня 1963 года признал, что США не могут по своему усмотрению изменить окружающий мир, что надо научиться жить в согласии с ним. Он обещал считаться с интересами Советского Союза, чтобы больше не ставить Москву перед выбором — унижение или атомная война. («Если мы не можем покончить сейчас со всеми нашими разногласиями, то, по крайней мере, мы можем помочь сделать мир безопасным
По свидетельству Георгия Корниенко, вскоре последовали обнадеживающие действия Вашингтона и Москвы. Была достигнута договоренность о создании так называемой «горячей линии» между Кремлем и Белым домом — закрытой телеграфно-телетайпной линии, предназначенной для использования в чрезвычайных ситуациях. В июле, когда наметилось подписание договора о прекращении испытаний ядерного оружия в трех средах, рассматривались предложения заключить договоренности о замораживании, а еще лучше — о сокращении военных бюджетов, о мерах по предотвращению внезапного нападения, о сокращении иностранных войск в обоих германских государствах, о заключении пакта о ненападении между ОВД и НАТО.
Обсуждение этих вопросов состоялось во время приезда Раска в Москву в начале августа для подписания договора о прекращении испытаний ядерного оружия в трех средах, а затем продолжалось в ходе визита Громыко в Вашингтон в октябре 1963 года. В беседе Громыко с президентом Кеннеди 10 октября было достигнуто понимание, что в следующем, 1964 году США и СССР без какого-либо формального соглашения на этот счет, в порядке взаимного примера, заморозят свои военные расходы. В таком же порядке стороны запланировали несколько сократить свои войска в Европе. Г. Корниенко: «В тот же день за обедом в советском посольстве между Громыко и Раском состоялся разговор, который можно считать началом обмена мнениями между СССР и США по стратегическим вооружениям. Раек предложил рассмотреть вопрос об уничтожении всех американских бомбардировщиков типа Б-47 и соответствующих советских бомбардировщиков, Громыко, со своей стороны, предложил обсудить и вопрос о ракетах. Раек подтвердил готовность США обсуждать “весь комплекс средств доставки ядерного оружия”, но начинать предлагалось с бомбардировщиков. Стороны условились продолжить обмен мнениями по этому кругу вопросов».
Кеннеди оставалось жить всего шесть недель.
Наступало другое время, которое выбрало других лидеров.
Мы не можем утверждать, насколько закономерным был уход Кеннеди и Хрущева, можем только подчеркнуть, что в истории XX века была перевернута очередная страница.
22 ноября 1963 года в Далласе был убит президент Джон Кеннеди, а 14 октября 1964 года на пленуме ЦК КПСС Никита Хрущев был отправлен в отставку («придавленный, просто раздавленный», по словам руководителя Украины Петра Шелеста). Первого сменил вице-президент Линдон Джонсон, второго — Леонид Брежнев.
Посмотрите, как сердечно, трогательно и символично прощалось «время Кеннеди» с Москвой.
В воспоминаниях Г. Корниенко это прощание передано в скорбной простоте: «Наряду с фотографией маленького Джона, отдающего честь, сохранилась у меня и фотокопия рукописного письма Жаклин Кеннеди, которое она передала через посольство Хрущеву. Ниже воспроизводится русский перевод его текста:
“Белый дом, 1 декабря 1963 года
Уважаемый г-н Председатель-Президент! Мне хотелось бы поблагодарить Вас за то, что Вы прислали г-на Микояна в качестве Вашего представителя на похороны моего мужа. Он выглядел таким расстроенным, когда подошел ко мне на прощальном приеме, и я была очень тронута. Я попыталась в тот день передать через него устное послание для Вас, но это был такой ужасный день для меня, что я не знаю, нашла ли я подходящие слова, которые имела в виду. Поэтому сейчас в одну из последних ночей моего пребывания в Белом доме, в одном из последних писем, которые я пишу на бланках Белого дома, я хотела бы изложить в письменном виде свое послание Вам. Я направляю его только потому, что знаю, сколь сильно мой муж заботился о мире и сколь важное место в этой его заботе, в его мыслях занимали отношения между Вами и ним. Он не раз цитировал в своих выступлениях Ваши слова: “В следующей войне оставшиеся в живых будут завидовать мертвым”. Вы и он были противниками, но вы были едины в решимости не допустить, чтобы мир был взорван. Вы уважали друг друга и могли вести дела друг с другом. Я знаю, что президент Джонсон приложит все усилия к установлению таких же отношений с Вами.
Опасность,
Я посылаю это письмо потому, что хорошо сознаю важность отношений, которые существовали между Вами и моим мужем, а также ввиду доброты, проявленной Вами и г-жой Хрущевой в Вене. Я читала, что у нее были слезы на глазах, когда она вышла из американского посольства в Москве после росписи в книге соболезнований. Поблагодарите, пожалуйста, ее за это.
Искренне,
Жаклин Кеннеди”.
По правде говоря, прочтя это письмо, в котором ясно просматривается мысль о Джонсоне как продолжателе политики Кеннеди, вначале я подумал, что это было подсказано супруге покойного президента Макджорджем Банди или еще кем-то из помощников, перешедших к Джонсону по наследству от Кеннеди. Но знакомые Жаклин, которым у меня не было оснований не верить, сказали мне, что нет, письмо было написано ею без чьей-либо подсказки.
На этом, можно сказать, закончилась кеннедиевская глава в советско-американских отношениях — не очень продолжительная, но важная и яркая, богатая событиями и впечатлениями» {222} .
Впрочем, печаль вдовьего письма — всего лишь слезинка в картине «холодной войны». Лишенный всяких сантиментов один из ее идеологов, Збигнев Бжезинекий, заметил: «Чрезвычайно важно, что несколько президентов США разделяли общее понимание длительное время нависавшей угрозы, которую представлял собой советский коммунизм. Они удерживали советский режим от применения военной силы в целях расширения своего господства, навязывая соперничество в политической и социально-экономической сферах, где Советский Союз находился в невыгодном для себя положении. Дуайт Эйзенхауэр укрепил альянс НАТО. Джон Кеннеди решительно отразил попытки Кремля добиться стратегического прорыва как во время берлинского, так и кубинского кризисов в начале 60-х годов. Он также запустил драматическую гонку за лидерство в полете на Луну, которая отвлекла советские ресурсы и лишила Советский Союз потенциально возможного идеологического и политического триумфа» {223} .
Сегодня не имеет особого значения, что оборонительные в своей основе советские действия представлены автором в ином свете: победители имеют приоритет в трактовке истории.
Отныне «холодная война» переходила из стадии быстрых решений в бесконечное стратегическое противостояние двух политических систем, окончание которого было так же незаметно, как и рост деревьев, посаженных в марокканских песках после распоряжения генерала Лиотэ.
Успокоились и страсти вокруг германского вопроса. 12 июня 1964 года был подписан договор между СССР и ГДР о дружбе, взаимной помощи и сотрудничестве, подтвердивший нерушимость границ ГДР. Запад воспринял это событие без напряжения.
И только с этого времени началась политическая карьера Громыко. Они с Брежневым принадлежали к новому поколению, которое было искусственно сдержано в своем росте после смерти Сталина, когда по логике исторического развития к власти в стране должна была прийти как раз их генерация, но закрепился Хрущев, отодвинув их на целых десять лет.
По сравнению с властным, неудержимым и самоуверенным Хрущевым, крестьянином по происхождению, выросшим в эпоху первой индустриализации Витте — Столыпина, Брежнев, сын рабочего-металлурга, был продуктом совсем другого времени. Он учился в классической гимназии, получил диплом инженера в годы сталинской модернизации и был ее «птенцом», как и выдвинувшиеся тогда молодые инженеры Косыгин, Устинов, Шелест, Байбаков и десятки, сотни и тысячи других людей. По натуре он был спокойным, доброжелательным и основательным. Ему, как урбанизированному человеку, была близка практика компромиссов.
За год с небольшим до отставки, 31 июля 1963 года, Хрущев, как записано в журнале учета, принимал лидера французских социалистов Ги Молле. Гость спросил Хрущева о возможных его наследниках. И Хрущев на первое место поставил Л.И. Брежнева, которого очень хвалил, затем А.Н. Косыгина, которого хвалил за компетентность, а также Н.В. Подгорного. В действительности Брежнев стал первым секретарем ЦК КПСС (затем Генеральным секретарем), Косыгин — председателем Совета министров, Подгорный — председателем Президиума Верховного Совета СССР.