Грон. Трилогия
Шрифт:
Когда утром Франк с Беллоной спустились в нижние покои, Алкаст встретил его ненавидящим взглядом и, презрительно кривя губы, что-то пробормотал. Плотная толпа подлиз вокруг него радостно загоготала, зашевелилась, и оттуда выскочил Ксун, один из ближних прихлебателей Алкаста. Окинув взглядом Франка, перебирающего струны киафары, он презрительно посмотрел на Беллону и громко произнес:
— Ну как, Франк, тебе понравилась моя подстилка?
Беллона сжалась как от удара, а Франк отложил киафару в сторону и спокойно, но так
— Если ты еще раз произнесешь это слово, я отрежу тебе язык.
Над покоем повисла мертвая тишина. Ксун бросил встревоженный взгляд на Алкаста, но тот лишь криво усмехнулся, и Ксун вновь подбоченился и повторил:
— Что ж, если моя подстилка тебе нравится, я дарю ее те…
Франк неуловимым, но стремительным движением скользнул к нему и ударил… Ксун рухнул на колени. Франк надавил на болевую точку у основания нижней челюсти и, когда тот от боли разинул рот, молниеносным движением руки вытащил и растянул язык, а другой рукой полоснул по нему кинжалом. Ксун отчаянно завизжал. Франк брезгливо отбросил кровоточащую мякоть и, повернувшись к слуге, как и все оцепенело пялящемуся на эту картину, кивнул на Ксуна и произнес:
— Позови лекаря, надо прижечь, а то захлебнется собственной кровью.
Когда Ксуна унесли, Беллона подняла измученное лицо и тихо спросила:
— А что теперь?
Франк обнял ее, прижал к себе и произнес:
— Подожду, кто будет следующий, а потом отрежу язык ему. — Он повернулся к Алкасту и добавил чуть громче: — И тому, кто вложил в его губы эти слова.
Дома разбушевалась буря. Мать при любом малейшем шуме ахала, нюхала соль, стонала и жаловалась на ужасную мигрень, орала на него, как уличная торговка.
— Ты понимаешь, тупица, что ты наделал? Ты своими руками разрушил построенную мной, — она стукнула себя в грудь стиснутым кулачком, — твою дорогу к трону.
— Но разве я могу жениться на своей сестре?
Мать возмущенно втянула воздух:
— Да кто говорил об этой подзаборной сучке, которая вешается на всяких базарных нищих и портовых стражников! Ты стал бы единственным базиллиусом!
— А ты бы крутила мной на пару с Юнонием, — Франк саркастически улыбнулся. — Вернее, крутил бы Юноний, тебя бы он вряд ли подпустил близко к трону.
— Как ты разговариваешь с матерью? — взвизгнула она.
— Так, как она того заслуживает, — холодно ответил Франк и вышел из покоя, шарахнув дверью.
Ночью он предложил Беллоне выйти за него замуж и уехать с ним. Она печально улыбнулась и покачала головой:
— Нет, Франк, я не пойду с тобой к подножию богини и не уеду с тобой. Я не могу бросить Толлу и никогда не смогу смириться с тем, что тебе будут шептать обо мне в любой подворотне. Тебе не нужна такая жена. Но знай, когда бы ты ни приехал в Эллор, я жду тебя. И так будет до тех пор, пока ты сам меня не бросишь.
Он едва успел
— Ну вот, все проблемы решены.
Франк непонимающе посмотрел на них. Гагригд улыбнулся и объяснил:
— Сиборн будет заниматься только Академией. Ее переводят в Южный бастион, в долину Эгиор. Меня ставят на первый полк. Тебе принимать «ночных кошек».
Франк не верил своим ушам.
— Но… как же так… ведь я…
Грон рассмеялся:
— Ну вот, а ты говорил, что он, получив команду, не задает вопросов.
Франк захлопнул рот и отдал честь:
— Есть. Разрешите идти принимать сотню.
Грон одобрительно кивнул:
— Подожди на улице, капитан Гагригд сейчас спустится.
Франк вышел на улицу. Было не по-зимнему тепло. Солнце светило ярко, так что на обрезах крыш начали появляться сосульки. Франк вдохнул воздух полной грудью и улыбнулся. Он был дома.
Они лежали на густой медвежьей шкуре, прикрытые только роскошными волосами Толлы, которые разметались по его груди и животу.
— Боги, неужели ты опять уедешь?! — прошептала она.
— Еще не скоро, — мягко ответил Грон, — у нас есть еще почти две луны.
Толла отбросила волосы и села на шкуре.
— О, Грон, я больше так не могу. Всю зиму я жду, когда наконец приедешь ты, а когда ты приезжаешь, я теряю голову. Совершаю глупейшие ошибки. Юноний вертит мной, как хочет.
Грон сел.
— Ну уж в это я никогда не поверю.
Она повернула к нему мокрое от слез лицо.
— Понимаешь, наша связь уже для него не секрет.
Грон усмехнулся:
— Не только для него. Убогно еще год назад поздравил меня. Правда, когда он понял, что я не хочу продолжать эту тему, то больше к ней не возвращался.
Толла кивнула со слабой улыбкой, но потом снова посерьезнела:
— Кроме того, мне кажется, Юноний знает, кто ты.
Грон помолчал. О том, кто он такой, знала только дюжина самых близких друзей. Конечно, если не принимать во внимание посвященных. Впрочем, то, что Юноний обладает этим знанием, было лишним подтверждением тому, в чем он и так был уверен.
Толла тряхнула волосами.
— Ну почему боги так несправедливы ко мне?!
Грон вздохнул, протянул руку к одежде, комом валявшейся рядом со шкурой, и начал одеваться. Толла смотрела на него печальными глазами. Когда он затянул ремень, она тяжело вздохнула и произнесла:
— Мне придется выйти замуж, Грон.
Он замер, потом медленно повернулся к ней:
— За кого?
Она горько усмехнулась:
— Ты можешь догадаться.
Грон задумчиво покачал головой:
— Значит, Юноний перетянул на свою сторону солидную часть систрархов городов.