Грон. Трилогия

Злотников Роман Валерьевич

— Хан Грон — Великий хан!

Двор на мгновение замер, а потом подхватил с еще большим воодушевлением:

— Хан Грон — Великий хан!

Когда крики немного поутихли, Тейлеп расслабился и вкрадчиво спросил:

— А не скажет ли хан Грон, зачем ему понадобился Герлен?

— Понимаешь ли, грозный Тейлеп, — молвил Грон, — я вдруг понял, что пора обзаводиться флотом.

Дивизия шла на рысях. Грон оставил сильный гарнизон только в Герлене. В Западном и Восточном бастионах, а также в крепости Горных Барсов остались лишь учебные полки и каждая десятая сотня линейных. Но более четырех тысяч клинков во главе с Сиборном ушли в степь вместе

со степняками терзать венетов, поэтому он вел всего три тысячи клинков.

Когда Яг утром прискакал в Герлен, Грон лазал по обгорелым зданиям с обрушившимися крышами и перекрытиями и прикидывал, сколько и чего надо, чтобы разместить здесь приличный гарнизон. Увидев Яга, он кубарем скатился с крыши.

— Что?

— Горгосцы высадились на южном побережье Элитии.

— Как давно?

— Три луны назад.

Грон стиснул зубы. Он предполагал нечто подобное, когда прочитал тот свиток. Степняки должны были одолеть горы к определенному сроку, но, по его расчетам, до этого срока оставалось еще около луны…

— Началось!

Яг покачал головой:

— Это еще не все.

— Что еще?

— Венеты идут побережьем и к весне должны дойти до восточных отрогов.

Грон зло выругался.

— Что Дивизия?

— Сиборн объявил сбор в крепости Горных Барсов.

— Хорошо. — Грон повернулся в сторону обгорелых коновязей: — Эй, там, приведите коня.

Возле коновязи возникла суматоха, потом раздался вопль — Хитрый Упрямец, как обычно, не упустил момента.

Яг взглянул на остатки крепости:

— Степняки погуляли?

Грон кивнул.

— А ты-то что здесь задержался?

— Здесь будем строить флот, — сказал Грон и, помолчав, добавил: — Если выживем.

Дивизия собралась через луну. Дело шло к зиме, поэтому Грон не стал ждать ополчения, хотя все долины прислали известия, что готовы отправить дружины, — а вышел сразу, боясь, что перевалы закроются. Дорн рвался к ним, орал, что готов идти простым бойцом, но Грон жестко оборвал его:

— Я ухожу на юг, Сиборн — на север, мне нужно, чтобы здесь остался человек, который знал, что надо делать и чего опасаться. И еще я хочу быть уверенным, что всегда смогу, прислав за помощью или оружием, получить и то и другое.

Дорн лишь скрипнул зубами. Пока они шли долинами, к Дивизии пыталось прилипнуть много народа. Студенты организованных им колледжей, рабочие кузнечных, стекольных, шерстяных мануфактур, шахтеры железных рудников. Люди чувствовали — дело идет к тому, что будет решаться их судьба. По долинам ползли слухи, будто таинственные враги, подославшие князьям несколько лет назад фальшивых толкователей завета, захотели изничтожить весь народ долин. Но Грон отказал всем. Только в долине Эгиор, когда к нему подошел старшина стекольного цеха и попросил принять в дар отличную подзорную трубу, которую они только что изготовили, и в помощь двух его сыновей, которые были дружинниками у князя Эгиора, Грон не смог отказать. Да и труба оказалась просто чудо. Мастерам наконец-то удалось получить очень чистое и однородное стекло, без пузырьков. К началу зимы Дивизия вышла к Алесидрии. По здешним меркам перевалы и ущелья, ведущие к Фарнам, были уже непроходимы, но бойцы привыкли к гораздо более суровым зимам и глубокому снегу, и Дивизия пошла вперед. Через луну после Новогодья они уже были в Эллоре.

Толла встретила его в военном лагере, раскинувшемся в начале огромного плато, в двух часах пути от Эллора. Когда Грон отдал приказ ставить лагерь, а сам с десятком подъехал к огромной палатке, стоявшей в самой середине лагеря, на него взирало немало любопытных глаз. В основной массе простые ополченцы и Всадники уже не помнили, кто

такой Грон. А те, кто шушукался о нем по углам, знали лишь, что он увел небольшой отряд на северную границу, к дикарям и кочевникам, и кем-то там стал за это время. Но воспринималось все это на уровне мелкого Всадника с сотней ополченцев, потому-то к его возведению в сан Всадника прошлой весной отнеслись хотя и раздраженно, но с некоторым снисхождением. Мол, базиллиса решила побаловать свою игрушку, так пусть потешится. И когда сегодня утром на лесной дороге показалась колонна всадников, закованных в тускло поблескивающие булатные кольчуги, в необычных остроконечных шлемах, с притороченными к седлам арбалетами, висящими на седельных крюках арканами и с длинными, взметнувшимися над головой пиками, в лагере начался легкий переполох. Как потом говорили, сам Алкаст Великолепный, верховный жрец Эора-защитника, командующий Священной Тысячей реддинов, вскочил на коня в одном исподнем, то ли собираясь ринуться на врага с голыми руками, то ли дать деру. Панику погасила базиллиса. Она в сопровождении двух своих сереброногих вышла из палатки, посмотрела на всадников и громко произнесла:

— Это — друзья. — И все трое тут же скрылись обратно.

Грон спрыгнул с коня, кинул поводья подбежавшему воину, буркнул на ходу:

— Осторожнее с ним, — и двинулся ко входу в палатку, привычно ожидая вопля из-за спины.

Тот раздался, когда Грон был уже внутри. Толла возлежала на подушках в дальнем конце палатки. Ее лицо было сосредоточенно и бледно. Рядом стояли стратигарий, Алкаст и еще около двух десятков Всадников из знатных патрицианских семей, а также несколько систрархов наиболее крупных городов, прибывших с городскими ополчениями. Грон склонился в глубоком поклоне. Вперед выступил Алкаст:

— Мы рады приветствовать вас, Всадник Грон, и от имени базиллисы выражаем вам благодарность за то, что вы привели столь сильный отряд. Каково общее число воинов, как они вооружены и насколько обучены?

Грон несколько мгновений рассматривал собравшихся, пытаясь понять, что изменилось, но Толла улыбнулась ему одними глазами, и он решил, что напыщенный вид Алкаста — всего лишь мишура.

— Со мной три тысячи двести три бойца. Все обучены и вооружены. Каждый имеет шлем, двухслойную кольчугу, выдерживающую попадание стрелы, выпущенной из большого лука на расстоянии двадцати шагов, треугольный щит, сдвоенный стальной лук на деревянном ложе, бьющий на триста — четыреста шагов, два меча, боевой бич, три метательных ножа, кинжал, четырехметровую пику и аркан.

Пока Грон перечислял вооружение, в палатке нарастал возбужденный гул. И когда он наконец закончил, вся палатка бурлила. Алкаст ошарашенно уставился на него, а потом, запинаясь, произнес:

— Вы хотите сказать, что ваши люди умеют пользоваться всем этим?

— Испытайте, — предложил Грон.

Толпа загомонила и повалила к выходу. Толла с тревогой взглянула на Грона, но он успокаивающе улыбнулся и отправился следом за всеми.

Когда быстро разросшаяся толпа подошла к лагерю Дивизии, там уже натягивали палатки. Грон с легким поклоном повернулся к Алкасту:

— Выбирайте любого.

Тот окинул работающих бойцов внимательным взглядом и ткнул пальцем в ближайшего:

— Вот этот.

Грон сделал знак раздетому по пояс бойцу, и тот, подбежав, четко представился:

— Сержант Крой, пятый десяток второй сотни третьго полка.

Грон обратился к Алкасту:

— Что хотите испытать, господин?

Алкаст указал на какого-то воина со щитом:

— Пусть попадет в этот щит с… двухсот шагов. — В толпе раздался удивленный гул, а Алкаст закричал солдату: — Дальше! Отойди дальше!