GROND – II: Вся Королевская Рать
Шрифт:
Как убить ветер? Как причинить ему боль, заставить отступить или сдаться? В те дни сложно было бы отыскать ученого или шарлатана, не задававшего себе эти вопросы и не находившего на них ответа, мощнейшие машины ломали себе мозги в размышлениях над неразрешимой задачей. Владимир Ильич признал свое полное поражение спустя пять суток, по секрету признавшись девушке, что он исчерпал все возможности и запретил себе об этом думать.
– В принципе, штука несложная. С уверенностью в девяносто девять процентов можно сказать, что перед нами вечный двигатель второго рода: идеальная машина, получившая первоначальный заряд тепловой энергии от шторма в ночь на двадцать девятое число, и теперь циклически и без потерь превращающая
– Владимир Ильич, а это точно, что он не подзаряжается как-либо извне? Может, он забирает тепло из океана или воздуха?
– Точно, иначе бы мы смогли его остановить, лишив подзарядки. Он не потребляет энергии и не теряет ее, существуя в своеобразном равновесии, и потому неуязвим для всего, что у нас есть. Честно сказать, понятия не имею, как мы его остановим.
Пока большевики отсиживались в убежище, Гронд рос как на дрожжах, закрывая своей непроглядной тенью все новые и новые водные пространства. Как и миллиарды других зрителей Ольга следила за его движением через объективы беспилотников и спутников, наблюдая за концом света или чем-то очень похожим в режиме реального времени. Если смотреть с орбиты, то картина получается очень даже смешная, словно в мультфильме Текса Айвери: вчера вон там был островок, а сегодня уже нет, матовый диск урагана стер его с карты мира, словно большой мягкий ластик стирает помарку на чертежном листе.
С поверхности воды или суши зрелище получалось не менее интересным. Расширяясь на десяток и более километров в сутки, Гронд протянулся от горизонта до горизонта, надвигаясь стеной мутной клубящейся тьмы, украшенной бесчисленными молниями. Высота этой стены каждый день непредсказуемо менялась, то опускаясь до двадцати пяти километров, то подскакивая до семидесяти: такие скачки уже разбили чертову прорву летательных аппаратов, пытавшихся пройти над поверхностью урагана.
Гронд не набрасывался на очередную добычу, и не крался к ней – просто и без затей неумолимо надвигался, ничего не замечая перед собой. Если стоять перед ним на небольшом островке, то можно отлично увидеть, как движется на тебя черная стена, но если закрыть глаза, то Гронд никак не выдаст своего шага, поскольку он абсолютно бесшумен. Кажется, что ураган забирает все остальные звуки из окружающего мира, рядом с ним отчетливо слышно собственное сердце.
Молнии, бесконечные молнии: они ползут сверху вниз по темному гребню стены, проливаясь, подобно водопадам света. Периферийные вихри, которые Гронд выбрасывает перед собой на десятки километров, словно цепкие пальцы слепо шарят тут и там над водой и землей, выхватывая все, что попадется по пути, и отправляя добычу обратно к прародителю. Следом за вихрями приходит горизонтальный барьер – невидимая стена сжатого воздуха, эластичным кольцом опоясывающая ураган. В отличие от потолка, вздымающегося и опускающегося подобно диафрагме, барьер всегда выдерживает трехкилометровую дистанцию, ни больше, ни меньше. Прохождение барьера по-своему даже приятно: струя воздуха мягким объятием охватывает со всех сторон, на секунду приподнимает твое тело, словно пушинку, а затем аккуратно ставит позади себя. Но обратно уже не выйти, внутренняя сторона барьера не уступит по плотности железобетону.
За барьером также стоит мертвая тишина, так что далеко не сразу осознаешь один простой факт – у тебя больше нет слуха, Гронд ревет так сильно и ровно, что оглушает любого в первую же секунду. Лишившись слуха, можно наблюдать приближение основной стены, видеть, как линия побережья исчезает во тьме, как взлетают
– Оль, подъем, трибунал проспишь!
– Приснится же такое…
Гронд до нее еще не добрался, она по-прежнему в полутемной кают-компании, сонно протирает глаза.
– Федор прибыл две минуты тому назад, остальные скоро подойдут. Ставлю рубль на то, что еще до следующего полудня мы снимемся с якоря. Если ты там что-то планируешь, то сейчас самое время.
– Значит, пора. Разрешите привести себя в порядок?
– Бегом!
Вернувшись к себе, девушка сбрасывает привычный повседневный комбинезон, а затем аккуратно извлекает из рундука герметичный пакет с парадной формой. Она получила этот комплект совсем недавно, уже после возвращения с Марса, и случая надеть его до сих пор не представлялось. Все как полагается: черные как смоль туфли, узкий галстук, белая рубашка, китель, фуражка, и даже настоящий кортик.
– Елена?
Полупрозрачная фигура врача возникает посреди крошечной каюты, рефлекторно пригнувшись в низком люке.
– Могу сказать, что ты тот редкий случай, когда девушке действительно идет данный фасон, без шуток.
– Спасибо, а то мне сейчас плохо станет от всего этого официоза. Поможете со штукатуркой?
– Ладно, тряхну стариной. Доставай кисти и краски, посмотрим, что тут можно сделать…
Под чутким руководством корабельного медика, сеанс наложения косметики напоминает хирургическую операцию средней сложности. Поработать пришлось изрядно, но результат превосходит все ожидания.
– Я, конечно, знаю, что на всем флоте не найдется девчонки красивее меня, но сегодня я даже саму себя удивила, – Ольга с восхищением рассматривает свое отражение в объемном зеркале – Как бы Настенька от зависти на своих локонах не удавилась!
– Вот что мне в тебе всегда нравилась, так это твой неподдельный гуманизм, Оленька. Ладно, душевная ты наша, там уже все собрались, пора. Фуражку не забудь!
Поставив тарелку с тортом на голову, старший матрос спускается в кают-компанию, где ее уже ждет весь экипаж.
– С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!!!
– Спасибо, товарищи, спасибо!
Торт на столе, свечи наготове.
– Ильич, давай немного отойдем от протокола и отключим на время пожарную тревогу.
– Только ради тебя, именинница ты наша. Зажигай!
Свечи вспыхивают короткими синими огоньками, в их переливчатом сиянии Ольга всматривается в лица окружающих космонавтов. Ее друзья, ее экипаж, ее дом. Четырнадцать лет.
– Подарок от всего сердца. Поздравляем с повышением!
Климов кладет на стол погоны старшины. Ее погоны
– Спасибо, – произносит старшина, задув свечи.
ГЛАВА
2
: САХАЛИН-28
– …Я всегда готова по приказу встать на защиту Родины, и как офицер флота, клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами. Если же по злому умыслу я нарушу эту святую присягу, то пусть меня постигнет суровая кара закона, всеобщая ненависть и презрение товарищей!