Гросс
Шрифт:
— Тебе что, жалко? — парировал Виктор, — смотри, какой у нас гость худой и бледный?
— Так ты о нем беспокоишься?
— Конечно!
Все это время цесаревич пребывал в состоянии перманентного изумления. Ему еще не приходилось бывать среди студентов, с их нарочитой грубостью и простотой нравов, и он совершенно не представлял, как на это следует реагировать. С другой стороны, все вели себя абсолютно естественно, и ему было от этого необычайно хорошо и легко.
— Ну, вот и я, — появился с ворохом одежды Март. — Пойдем,
— Дай человеку поесть! — запротестовал с набитым ртом Ким.
— Тебя, оглоеда, никто и не трогает! — парировал Колычев.
Соседняя комната, в которую они отправились переодеваться, судя по всему, была будуаром хозяйки. Во всяком случае, здесь имелся большой шкаф, полный одежды, туалетный столик с несколькими рядами флаконов, баночек и пузырьков с косметикой, а также два больших зеркала, в которых можно было оценить свой внешний вид. Видимо, Александра, несмотря на всю свою эмансипацию и прогрессивность, не чуралась ни моды, ни других маленьких женских радостей.
Как ни странно, принесенная одежда оказалась цесаревичу впору. И свитер, и штаны из плотной ткани были как будто на него шиты, разве что пилотская куртка с зимней шапкой оказались немного великоваты. К слову сказать, Колычев никуда не ходил, приготовив все необходимое заранее, но не говорить же об этом царскому сыну?
— Коля, ты вот чего, — ободряюще улыбнулся Март. — Самое главное, не заморачивайся и не тушуйся. Мы сейчас все — просто молодежь, студенты… Не все же время делами заниматься. Поэтому в ближайшие часы и ты не царевич, и я не сенатор-гросс, да и Саша не внучка главкома ВВФ. Понимаешь? Отпусти себя. Попробуй, каково это — быть только самим собой, а не наследником всероссийским.
— Да, кажется, я тебя понимаю…
— Вот и славно.
— Ну что, вы готовы? — осторожно заглянула в комнату хозяйка.
— Да! — расплылся в счастливой улыбке Николай.
— Отлично! Тогда все к столу!
Глава 6
Улицы Академгородка были переполнены нарядной, веселой и бодрой молодежью, и Март с компанией сразу влились в общий поток гуляний. Масштаб празднования впечатлял. Шатры и площадки развернулись от Академического парка, раскинувшегося вокруг Гидробашни, до стадиона и Ольгинского пруда, где весь берег был уставлен торговыми палатками, торгующими блинами и прочей праздничной снедью, а также горячим сбитнем, чаем, а для желающих кое-чем погорячее.
На льду замерзшего пруда был еще в декабре устроен каток, а чуть дальше расположились еще не до конца вытесненные таксомоторами извозчики, предлагавшие покатать на санях всех желающих по территории Сосновского парка, который, вполне соответствуя своему названию, радовал светлым хвойным лесом и смолистым, морозным ароматом. Золотистые колонны сосен, белые сугробы, густо зеленеющие иголками даже посреди зимы кроны, ясное небо и яркое, но пока почти не греющее солнышко. Красота!
—
— Благодарю, я сыт, — вежливо отказался тот, опасливо косясь на ушлого офеню.
Но тот уже двигался дальше, продолжая зазывать желающих отведать угощения. С другой стороны приплясывал мужик, выряженный медведем, а вокруг музыканты и несколько пьяных до изумления студентов, предлагавших налить «зверю» чарку.
— А давай! — согласился «косолапый», и хотел было взять угощение, но не тут то было.
— Раз ты медведь, то лакай! — со смехом выкрикнул один из угощавших. — Налейте ему в миску.
Чем закончилось дело, цесаревич так и не узнал, потому что к нему привязалась цыганка с предложением погадать.
— Все скажу, касатик, ничего не утаю! — завывала она, семеня за молодым человеком. — Все вижу. Ты из богатого рода, да только никто тебя там не любит. Думают, что ты семейное дело продолжить не сможешь…
— Откуда вы знаете? — оторопел Николай.
— Я все знаю, — продолжала ковать железо, пока горячо, гадалка. — Позолоти ручку, я тебе твое будущее расскажу…
— Коля, пойдем, — попыталась потянуть его за собой Сашка, но почуявшие поживу ромалы уже окружили их со всех сторон.
— Ай какая красавица, — заплясал вокруг них целый табор непонятно откуда возникших черноволосых представителей фараонова племени. — Ай нанэ нанэ…
— Март! — в отчаянии крикнула почувствовавшая ментальный удар Зимина.
— А ну назад! — окатил цыган ответной волной Колычев, после чего некоторое время как будто мерялся силой с гадалкой, буравя ее взглядом, после чего та уступила, бросив презрительно:
— Сам не работаешь, так другим дай!
— Спасибо! — с трудом выдохнула Александра.
— Все нормально, — поспешил успокоить ее Март и повернулся к ничего не понимающему Николаю. — Ты как?
— Все хорошо, — пожал тот плечами. — Только эта женщина, кажется, и впрямь все про меня знает.
— Работа у них такая, — усмехнулся рейдер, успев про себя отметить, что цесаревич ментального удара даже не почувствовал.
— Куда теперь?
— А пойдемте кататься на санях?
— Я за!
— И мы тоже! — поддержали вернувшиеся к отставшим друзьям Ким с Калашниковой.
— По крайней мере, к нам там никто не прицепится, — едва слышно добавил Витька, незаметно возвращая в карман браунинг.
— Пусть только попробует! — нахмурился Март.
— Кстати, ты заметил, что у нашего нового друга мощный артефакт? Даже в «сфере» ничего не видно.
— А ты зачем с собой пистолет таскаешь? — попытался перевести разговор на другую тему Колычев.
— Даже не знаю. Почему-то решил, что он может пригодиться и, как видишь, почти не ошибся. Ладно, не хочешь говорить, не надо. Пойдем кататься!