Гросс
Шрифт:
– Еще один стажер… Дело – табак… – не сдержался Игнат. – Ну ништо. Если встанет нужда, Семену Наумовичу позвоню, чай, не откажет в помощи… Ну, пошли, что ли, студент…
Дело, по которому присяжный поверенный вызвал Вахрамеева, оказалось довольно неожиданным. Купцы, которых якобы избили и ограбили его бывшие сослуживцы, вели различную мелкую торговлю по окраинам столицы. Кроме того, не брезговали давать деньги в рост. Нельзя сказать, чтобы Кац и Мациевич считались столпами общества и благонамеренными горожанами, но все же особенных
Что касается Шишкина и Белова, то они после выхода в отставку открыли небольшую мастерскую. Ремонтировали все от автомобилей до зингеровских швейных машинок. Жили тихо, если и выпивали, то умеренно. В буйстве до сего момента замечены не были. И вроде бы никаких дел с обиженными купцами до сих пор не вели…
– Какого ж вы черта в драку полезли? – без обиняков спросил их бывший командир.
Шишкин, как обычно, предпочел отмолчаться, а более словоохотливый Белов вздохнул и начал свое печальное повествование.
– Тут такое дело, Игнат Тимофеевич. Ты Лешку Привозова помнишь?
– Это которого по ранению списали?
– Ага. Его.
– И чего с ним?
– Помер.
– Царство небесное! – перекрестился Вахрамеев, после чего продолжил допрос: – А дальше чего?
– А ничего! Он, когда болел, Настька – женка евонная – деньги на лечение у этих живоглотов взяла. Понятное дело, в рост. Мол, мужик выздоровеет, так и отработает.
– А он взял да и преставился!
– То-то и оно. Ну вот, только Лешку похоронили, жиды эти тут как тут. Мол, плати. Она в слезы, не пускайте по миру, да где там…
– Господа, – вмешался молодой адвокат, – попросил бы вас на будущее не употреблять такого слова! Если либеральные журналисты ославят вас черносотенцами, это может до крайности осложнить течение дела. Так что лучше по фамилии. Или в самом крайнем случае – «евреи».
– Ты это брось! – строго посмотрел на него Вахрамеев. – Евреев я знаю. Взять хоть все того же Семена Наумовича Беньямина. Человечище! А это – жиды и есть!
– Пусть так, но это же не повод их грабить!
– Да никто их не грабил! – возмутился молчавший до сих пор Шишкин. – Мы пришли потолковать с ними. Попросить отсрочку дать, а они…
– Что они? – оживился присяжный поверенный.
– Лаяться стали всяко! Мол, вы тут своими медалями не трясите. Здесь вам не война, и все такое…
– А ты, значит, ему в рыло? – понимающе кивнул Игнат.
– Так точно, старшой. Пришлось для вразумления. С осторожностью. Я ж понимаю…
– Понимает он… Что потом? Дальше – больше, слово за слово, хреном по столу…
– Но грабить мы их не грабили! – веско добавил Белов.
– А много ли долгу на вдове? – задумался Вахрамеев.
– Триста рублев и процентов еще столько же.
– Постойте, а она подтвердит это в суде? – спохватился адвокат.
– А чего нет-то…
– Кажется, я знаю, что делать, – улыбнулся Горелин. – Есть способ уладить дело миром.
– Неужто? – изумились присутствующие.
Присяжный поверенный не обманул, и через полчаса адвокат потерпевших заявил об отсутствии у его подзащитных имущественных претензий к бывшим абордажникам. Таким образом, дело из уголовного превратилось в административное. Залог при таком раскладе не требовался, и Белова с Шишкиным выпустили на свободу.
– Ей-богу, господа, – напутствовал их присяжный поверенный, – если бы вы мне все сразу рассказали, вам не пришлось бы провести столько времени за решеткой.
– Вы уж простите, господин Горелин, – вздохнул Белов, – не доверяем мы крапивному се… ой, то есть судейским.
– И зря. Среди нас, конечно, люди всякого сорта встречаются, но в массе своей мы всегда на стороне закона!
– Вы уж не обессудьте, ваше благородие, ежели я по недомыслию чего не так брякнул, – немного смутился от его отповеди Вахрамеев. – Видать, вы из молодых да ранних. Коли не побрезгуете, извольте мне свою карточку визитную дать, при случае обращусь в другой раз.
– Пожалуйста, – с довольной улыбкой протянул тот старшине визитку. Признание его способностей в устах такого матерого человечища, как старый абордажник, звучало как истинная награда. – Обращайтесь. Буду рад помочь.
Выйдя из здания участка, все трое остановились. Бойцы смотрели на командира, словно ожидая от него чего-то. Игнат не без раздражения кашлянул в кулак.
– Пора мне. Дела.
– Что ж мы без понимания? Важный человек, занятой. Благодарствуем, Игнат Тимофеевич, за помощь.
– Пустое, – отмахнулся бывший начальник. – Что дальше делать думаете?
– Куда деваться? Снова в мастерскую вернемся.
– Чего, не нравится такая жизнь?
– Да какая там жизнь, – сплюнул Шишкин. – Пашешь, как вол, с хлеба на квас перебиваешься, а в прибытке только такие, как этот Кац и разные подобные!
– Слава богу, хоть разбоем не занялись.
– Не, – помотал головой Белов. – Мы, чай, не хунхузы, чтобы зазря душегубствовать. Нам бы в дело какое прислониться, вроде как вы…
– Так и быть, – усмехнулся плохо завуалированной просьбе Игнат. – Поговорю с Мартемьяном Андреевичем про вас, сиволапых, замолвлю словечко. Глядишь, и подкинет работенку по вашему разуму.
– Вот за это благодарствуем. Век помнить будем!
– Вот еще что, – спохватился Вахрамеев, – говорите, Привозов Богу душу отдал… А еще про кого из наших слыхали чего?
– Пригожин Федя и Ларкин Ваня точно в Питере осели, так они же отседова и призывались… Нонеча на Путиловском заводе работают. Квартирмейстер Богомаз Илья Васильевич грузовик с флота списанный задешево купил, как раз у нас в мастерской его в порядок привел и теперь извозом промышляет. Самолично баранку крутит. А про остальных… Россия она большая, раскидала нас по разным углам.