Грот афалины (илл. В. Барибы)
Шрифт:
Матрос выбрался из толпы, стал к штурвалу. Теплоход набрал скорость, лег на нужный курс.
— Янг? Где ты, Янг? — испуганно кричала синьора Тереза, и ему пришлось выйти из толпы. — Садись, миленький, вот сюда! И никуда не уходи, а то я с ума сойду! — приподняла Тото и вынула из-под него кошелек. — Мои диамантэ… бриллиантэ… Золотые вещи… Еще немного, и эти бандиты сделали бы меня нищей. Вы спасли меня от разорения! — она поцеловала Тото в нос, а Янга в щеку… — Даже не верится, что спаслись от смерти… — И она с опозданием заплакала-зарыдала.
— Ты
Первые, самим заработанные деньги… Янг почувствовал себя совсем взрослым и самостоятельным.
Пока бежал в дельфинарий, мороженое покупал два раза. Никогда в жизни не пробовал его — вкусное!
Кого ни спрашивал, все знали, как пройти к дельфинарию, все показывали дорогу правильно. Но подошел к воротам и увидел, что они связаны цепью, на которой висит замок.
Постоял, печально поглядел сквозь решетку на то, что было на территории дельфинария. А видел только густые кусты и деревья — парк. Сквозь листву чуть-чуть виднелись круглые бока какого-то не очень высокого строения с оконцами-иллюминаторами.
И в это время дверь проходной заскрипела, из нее вышел человек с ружьем за спиной, еще не очень старый.
— Ты кого тут высматриваешь? Все давно закрыто… Утром приходи, — сказал человек.
— Где-то тут брат… Сказал — ищи меня в дельфинарий… Радж.
— Ах, Ра-адж?! Так бы и сказал… Нету его, в город ушел. Ты можешь войти, подождать, если хочешь. — Человек вошел в проходную, начал отпирать наружную дверь. — Ну, чего переступаешь с ноги на ногу? Боишься меня?
— Я не боюсь, — Янг вошел, и человек снова запер двери.
— Я сторожем тут… Хочешь — пойдем со мною, я обход территории начинаю. Заодно и расскажу, что знаю… Меня Малу зовут, просто Малу. Радж у нас фигу-ура… Во! — показал он большой палец. — Не то что некоторые… Вот я, скажем, кто? Простой сторож. А Радж меня за человека считает, не так, как некоторые. Потому я его и люблю… Ты надолго к Раджу? Насовсем?! А как ты сюда добрался? Один или с отцом?
Пришлось немного рассказать Малу свою историю.
— Ай-ай… А Радж мне ничего не говорил. Вижу только — печальный, очень печальный, переживает все. А не говорит.
Сначала ходили по зеленой зоне, по аллеям. То тут, то там попадались павлины — расхаживали по дорожкам и лужайкам, тянули длинные хвосты, пробовали взлететь на дерево. Один распустил хвост — и Янг замер на месте. Такой красоты сроду не видел.
— Райские птицы… Райские на острове Рай… — зашептал в восторге.
— Не-е, райские не такие. У тех перья всеми цветами радуги переливаются, а больше перьев розово-оранжево-золотистых. Если повезет, то увидишь.
Подошли к тому круглому строению, что увидел из-за ворот. Необычные круглые окна, точно иллюминаторы на корабле. Заглянул в одно из них и ахнул: в доме воды было налито почти до самого верха. И чего там
— А черепахи тиною заросли! Водоросли на себе таскают, маскировку, — не выдержал Янг.
— У нас и большая черепаха есть, слоновая называется, — сказал Малу. — Говорят, ей сто лет.
Старая черепаха жила в загончике под фикусом. Вровень с землей там была вкопана и ванночка с водой. Черепаха как раз сидела над ванночкой, широко расставив ноги, и стонала. Возле ее слезящихся глаз роились мухи. «Бедная!» — пожалел ее Янг.
Интересно, такие ли приплывали на их Биргус откладывать яйца? Не раз с мальчишками и Натачей ходили с корзинками собирать их. Места кладок легко можно было найти по неуклюжей маскировке, по следам, которые оставляли черепахи, снова карабкаясь в море. Ребятишки никогда не забирали всю кладку, брали только по пятнадцать — двадцать яиц. А их у каждой черепахи, говорят, бывает до сотни штук. Остальные закрывали песком, чертили крест — знак, что тут нельзя больше брать. Какие богатые яичницы жарили в те дни матери! И сами ели вволю, и даже свиньям скармливали… Когда наставало время вылупливаться молодому потомству, на берег выходили и старые и малые, дежурили возле каждого гнезда, отгоняли фрегатов, кайров, чаек, не давали хватать детенышей. Зеленые, похожие на лягушек, они выбирались из-под песка и — дай бог ноги! — торопились к прибою. Будто сами знали, что их спасение в воде…
— Вот и дошли, — прервал его воспоминания Малу.
Янг вздохнул: родина, милая родина, никогда уже не удастся увидеть ее!
— Вот, гляди! Это трибуны, человек двести пятьдесят — триста вмещают… А это бассейн… А вон дельфины плывут, увидели нас…
Янг не верил своим глазам: вот эти серо-синие сытенькие тела и есть самые настоящие дельфины?! И так близко?!
— Клювы повысовывали из воды, разглядывают нас! Ха-ха, на бортик головы кладут! А они выскочить не могут? — присел возле бетонного барьера Янг, протянув под красно-желтые перила руку, желая достать до дельфина.
— Они только вон на тот помост под вышкой выскакивают. Это входит в программу представления. Прикажет Судир, покажет рукой — они выскакивают и ложатся как бревна.
— А они не кусаются? Столько зубов острых, и все одинаковые, жевательных нет.
— Не кусаются, можно потрогать за рострум, погладить.
— У них клювы тоже кожею обтянуты, не голые! А тело какое гладенькое, точно отполированное! И не теплое, а холодное! А Радж говорил, что они теплокровные животные.
— Теплые. Но попробуй дощупайся до тепла, на них жира, как на свинье.
— Ой, и маленький есть! Во, во, улыбается нам! Как дитя улыбается во сне! А из глаз вода течет… Может, он так плачет?
— Никто не знает, когда они смеются, когда плачут. А этого малыша зовут Боби. Была еще малышка, Джейн, — погибла. Отойдем, а то еще увидит Судир, крику не оберешься. Не любит он, если посторонний забавляется с дельфинами. Он сегодня еще не ушел… Вон, слышишь? Голоса в «резиденции».
Обходили бассейн вдоль трибуны, а Янг разглядывал дом на том берегу. Странный дом, есть только торцевая стена, а боковых почти нет, крутые скаты крыши под розовым шифером начинаются совсем низко от земли. На уровне второго этажа на скатах крыши торчат, похожие на собачьи будки, окна.