Грот афалины (илл. В. Барибы)
Шрифт:
Радж успел сказать: «Инте-ересно!..» — и увидел, что с той стороны к бассейну подходят Малу и Пуол, у землячка в руках какой-то газетный сверток. Гуго прошептал: «Тот самый…» — и пошел к дельфинам — докармливать.
Радж отстегнул с правой голени ножны с крисом, начал быстро скатывать с себя штаны, присел на скамью. Пока Малу и Пуол перебирались через горбатый мостик, он стоял уже в одних плавках. Малу поднял руку, приветствуя Раджа, и повернул к Гуго.
— Здоров был, друг мой! — словно бы обрадовался Раджу Пуол, протягивая руку.
— Здравствуй, —
— Хорошо у тебя тут. Работка по блату!
— А что ты понимаешь в моей работе, что знаешь о ней? Ничего… Так с выводами не спеши.
— По блату, по блату… Мне бы такую работку! Ты бы закинул за меня словечко перед мистером… мистером… как его…
— Крафтом… Нечего закидывать, брать он никого не собирается. Говори сразу, чего хочешь, а то у меня еще много работы.
— Перестань морщиться, как сушеная копра… А может, у тебя зубы болят? Забыл разве, что мы друзьями были?
— Не криви душой. Никогда мы друзьями не были.
— А я к тебе со всей душой… Всегда! Нам и теперь надо держаться друг друга. Хоть и не на Биргусе мы, пораскидало нас, как ветром… Давай зайдем куда-нибудь, посидим, поговорим про житье-бытье.
— Разбогател?
— Г-гы… И плохой кузнец может выковать хорошую вещь, — он развернул газету и похлопал бумажником по ладони. — Для друга мне ничего не жалко.
— На краденые я не привык.
— Фу, слова у тебя какие-то… Просто помог одному толстосуму потратить деньги. Тут у вас такие возможности — у-у-у!.. Так и ты помоги мне от этих денег избавиться, а то у одного силы не хватит.
— Мягкая у тебя циновка, а спать — бока намнешь, — Радж не верил в его добрые намерения. — Садись, — показал он на скамью, — и жди. Мне надо еще помыть костюмы, повесить сушить. — Радж пошел со своим гидрокостюмом в душевую. Уже из душевой в дверное окошко увидел, как Пуол тут же кинулся к ножнам с кинжалом. «Аг-га…» — бормотнул Радж. А Пуол вытянул кинжал, взвесил в руке, полюбовался лезвием и, с лязгом загнав на место, осторожно положил на скамью, сел рядом, нога на ногу, раскинул руки по спинке, задрав подбородок вверх…
Радж отступил, пропуская австралийцев, которые уже сполоснулись и переоделись: «Пожалуйста! Не стоит благодарности! Надумаете, приходите опять — будем рады!» — проговорил он на прощание.
Пуол нетерпеливо вертелся на месте. Время от времени Радж подходил к двери поглядеть, как он себя ведет. И видел, что нервы у земляка на взводе: то стукает пальцами по спинке скамьи, то дрыгает ногой, то похаживает возле скамьи: три шага в одну сторону, три — в другую. Радж прокричал из-за двери: «Ну вот, кончаю!»
Радж вышел, костюмы раскинул по кустам. Части механизмов и баллоны перенес в свою кладовку, разложил на полках сохнуть, сменил плавки, надел праздничные штаны. Хотел и рубашку надеть праздничную, все-таки придется идти в ресторан или бар, но вдруг усмехнулся про себя и натянул на плечи
— Обтяни! — повернулся к нему спиной.
— Ага… Сейчас… — Пуол дрожащими руками задергал низ тенниски. Радж усмехнулся и пошел в душ ополоснуть от песка ноги, обуться. На Пуола будто и не глядел, но краем глаза видел, как вытянулось и посерело его лицо.
В дверную щель из душевой еще раз взглянул на Пуола. Земляк то садился, то вскакивал на ноги, потом сел, вытер рукою лоб, вздохнул полной грудью — и раз, и другой, будто задыхался.
«Вот ты и раскрылся, голубчик… Теперь я знаю, что ты за птица…» Но из душевой Радж вышел спокойно, нарочно подошел к лавке: «Ах, забыл!» — забрал ножны с крисом, отнес в кладовку. Вышел, запер дверь на замок.
— Я к вашим услугам, сэр! — и бросил в карман ключ.
Они шли рядом. На улице толпилось много народу, было любимое курортниками время вечернего моциона, самый разгар работы ночных торговцев. Поэтому идти рядом было трудно, часто прохожие разъединяли их, словно клиньями, в разные стороны. Ни Раджу, ни Пуолу не хотелось оказаться позади или впереди. Пуол оживленно размахивал руками. Оба были неестественно возбуждены, и никто бы не мог подумать, что это шли уже два смертельных врага. Поединок между ними мог вспыхнуть каждое мгновение, и только он мог положить конец охватившему их напряжению.
Пуол говорил и говорил и жестикулировал так, будто отмахивался от москитов, либо показывал кому-то дорогу, или расталкивал людей в стороны. И все для того, чтобы приглушить бдительность Раджа, чтоб тот расслабился, отбросил свои подозрения.
А Радж уже успокоился, был в полной готовности нанести молниеносный удар любым способом — ногою, кулаком, ребром ладони, локтем, головой. Следил краем глаза за Пуолом: кажется, в его карманах ничего нет, большой бумажник несет завернутым в рваную газету. А хоть бы и было что, Радж уверен — с Пуолом справится. «Разве только яду какого-либо сыпанет в питье… Придется быть настороже, от стола не отпускать. Место, где сядем, выберу сам. Может, даже в «Летучую рыбу» заведу… Будем сидеть, а тут вдруг Амара: «Здоровы были!» Вот Пуол закрутится…»
Сзади послышался свист, гиканье. Оглянулись: посреди улицы мчались двое рикш, у одного коляска двухколесная с оглобельками, у другого трехколесная с педалями. В той и другой коляске качались, размахивая бутылками, солдаты-янки. Тот рикша, что бежал в оглобельках, был в длинных трусах и сандалетах, другой — в белых брюках, он крутил педали стоя, босиком, почти лежа на руле. Американцы вскакивали и падали на сиденье задирая ноги, снова вскакивали, криком и свистом подбадривая своих «коней», и сами гоготали, как мустанги в прериях… «Быстрей! Дохляк, быстрей! Приз! Премия победителю!..»