Грот Посейдона
Шрифт:
— А как же король Джорджио? — настойчиво спросил седовласый репортер.
— Он всегда выступал за добрососедские отношения с Монт-Авелланом.
Это, по крайней мере, правда. О том, что он предпочитал мир на своих условиях, говорить здесь было не обязательно.
Сильвана вошла в маленькую летнюю гостиную и прикрыла за собой дверь.
— Изабелла делает удивительные вещи. Я видела ее в действии последние несколько дней, но то, что она делает сегодня, просто
Доминик поднял глаза от книги.
— Не понимаю, почему ты удивлена.
— И это говорит человек, утверждавший, что ее главное качество — умение безукоризненно носить платья от дизайнера… если я правильно помню!
Ничего не ответив, Доминик провел рукой по лицу. До того, как он встретил Изабеллу, он, безусловно, недооценивал то, что она делала и какой вклад вносила в дело мира.
— Папа невероятно рад тому, что она пришла! — воскликнула Сильвана. — Он считает это исключительно своей заслугой.
— Так и есть.
— Так ли? — Сильвана подняла бровь. — А я полагала, что кого-то другого.
Доминик не поднимал глаз от книги. Сильвана хотела, чтобы в его жизни сбылась волшебная сказка, но реальный мир не был таким добрым, как нам хочется.
— Папа представил ее практически каждому из гостей, — продолжала рассказывать Сильвана. — Она пожала столько рук, что, наверное, у нее уже болят пальцы. — Сестра замолчала. — А почему ты здесь сидишь и не идешь к ней?
— Ты не понимаешь…
— Прекрасно понимаю. — Сильвана встала. — Правда заключается в том, что ты смертельно боишься того, что жизнь продолжается и в ней есть человек, который слишком хорош для тебя!
С этими словами она вышла, хлопнув дверью.
Доминик закрыл книгу и подошел к окну. До него донеслись музыка и смех.
Даже к Иоланде он не испытывал такого… непреодолимого влечения, как к Изабелле.
И эти чувства его пугали. Он недостоин такой женщины, как Изабелла Нирольская. И она постепенно это поймет, и в один прекрасный день бросит его, а второй потери ему не пережить.
Принцесса одинока. Ее будущее остается неопределенным. Скорее всего она испытывает к нему жалость. Он потер висок. Нет, только не жалость. Он не мог слышать этого слова.
Дверь неожиданно распахнулась, и он подумал, что вернулась Сильвана. Но на пороге стояла Изабелла. Выронив книгу, он уставился на нее.
Она была так красива…
Это была какая-то неземная красота. И он понял: что бы она ни делала, куда бы ни поехала, он будет любить ее до конца своих дней.
Изабелла вошла и тихо прикрыла за собой дверь.
— Сильвана сказала, что я найду вас здесь. По ее словам, лучшего места, чтобы уединиться, не найти.
— A вам нужно уединиться?
Она улыбнулась.
— Хотя бы ненадолго. Я уже устала быть принцессой Нирольской.
— Люди приветливы
— Очень. Но начались танцы, и все труднее говорить «нет».
Доминик нагнулся, чтобы поднять книгу с пола.
— А вы вынуждены говорить «нет»?
— Приходится. Там нет никого, с кем бы мне хотелось танцевать.
Доминик представил, как замечательно было бы танцевать с ней, прижимать ее к себе. Он горел желанием подойти к ней, взять ее лицо в свои ладони и сказать, что все хорошо, что он любит ее и хочет, чтобы они были вместе.
Но такое невозможно! Достаточно взглянуть на себя в зеркало, чтобы это понять.
— А вы были здесь весь вечер? — тихо спросила Изабелла.
Он решил сказать ей правду.
— Я пришел сюда, когда услышал, что вы приехали.
Доминик знал, что причинил ей боль… но сделал это умышленно. Она должна была сама увидеть, что из их влечения друг к другу ничего не выйдет. Он хотел, чтобы она сама порвала их отношения, ему было бы так легче смириться с их безнадежностью.
Однако ему было больно видеть выражение ее глаз.
— Изабелла… — со стоном произнес он, вложив в это слово всю свою страсть.
— Пожалуйста, пойдемте к гостям, потанцуйте со мной.
— Это невозможно. У многих с собой мобильные телефоны с фотоаппаратами, и они не откажут себе в удовольствии снять это.
Она снова тронула золотую сережку.
— Мы могли бы просто разговаривать.
Его охватили противоречивые чувства.
— И все будут пялить на нас глаза и судачить.
Повернувшись к ней спиной, он посмотрел в окно. Сильвана искусно подсветила свой сад, и все было необыкновенно романтично, особенно в сочетании с музыкой в исполнении главного оркестра Монт-Авеллана.
Больше всего в жизни ему хотелось пойти с ней туда. Он хотел держать ее за руку, и чтобы все знали, что она принадлежит ему. Ему!
— Они и так это делают. Похоже, всем нравится мое платье.
Ее платье и правда было потрясающим. Но эта женщина не для него. Люситта права.
— Вы могли бы пойти и разделить со мной эту ношу. — Она пошла к нему. — Люди все равно будут судачить. Вы не сможете остановить их. — Она надолго замолчала. — Пожалуйста, не прячьтесь ото всех.
— Я не прячусь.
— Доминик…
Он не выдержал.
— Отправляйтесь к гостям, если хотите, только без меня. Я устал видеть, как люди стараются отводить взгляд от моей шеи. — Он обернулся. — Мне противно видеть шок в их глазах, отвращение и жалость. Ну как вы это не поймете!
Изабелла все ближе подходила к нему.
Она остановилась в нескольких сантиметрах от него. В ее взгляде были одновременно решимость и страх. Неожиданно она подняла руку и нежно провела большим пальцем по одному шраму, потом по другому.