Грот
Шрифт:
– Ну, все, с меня хватит! Никаких больше гротов!
– решительно вставила я, но народ уже построился в цепочку и потянулся навстречу целительной влаге.
– Рассказывай!
– нетерпеливо начал Макс.
– Куда пропала и почему вся в крови? Помощь нужна? У тебя все в порядке?
Ванька крепко вцепился мне в руку, повис на ней, не смея отпустить и глазами буравя ссадины на моем лице.
– Сейчас доберемся до места, я отдышусь и все подробно расскажу.
Мне нужно было выиграть время, чтобы придумать версию для слабонервных (похоже, Ванька был сильно напуган) и подождать, когда останемся одни (еще
У входа в грот болталась горстка молодых людей. При нашем появлении они притихли, осмотрели меня с подозрением, но заслышав первые слова экскурсовода, подтянулись поближе к источнику знаний, открыли рты, захлопали глазами и, словно выводок цыплят, затопали в хвосте колонны. Пока наша дама вещала про источник, способный исцелить все мыслимые и немыслимые хвори, я подошла к роднику, намочила платок, протерла им лицо, промыла рану на запястье и даже присвистнула от удивления: под слоем запекшейся крови - не оказалось ни ссадин, ни следов недавнего падения. Я осмотрела ладони: ни единой царапины, протерла колени - и там ничего. И дело было явно не в воде: в двух метрах от меня Ванька неистово тер свою рану, не получая никакого результата. Все ясно: газ в пещере - вот источник вечной жизни, а вовсе не чахлый скупой родничок, к которому приникла наша группа. Скорей всего, источнику достались незаслуженные лавры: кому-то в прошлом повезло - попал под остатки чудесного газа (оказался в гроте в "удачный" момент), а все заслуги приписал ручью. Странно, что этот счастливец не наделал в штаны, услышав адскую турбину, а может, и наделал, кто ж признается!
– Аккуратнее головы! Спускаемся в Грот Тишины, - пропела тетя-гид, ныряя под своды пещеры.
– Переговариваться можно только шепотом, передвигаться только по веревке. А теперь, внимание, мы входим на территорию легенды!
– Опять легенда, будь она неладна! Опять проклятые пещеры!
– я уже повернула назад, но тут заметила, что Максим вслед за группой протиснулся в грот.
Я ухватила Ваньку за руку:
– Не отставай, а то потеряешься! Тут что ни грот - то легенда. Сейчас найдем восторженного папу и вытащим его на белый свет. Как же достало меня подземелье!
Сумрачный Грот оказался настоящей дырой с низким темными сводами и спертым воздухом. Передние уже растаяли за сизой мглой, их шепот растворился и затих.
– Куда они ушли?
– спросила я экскурсовода.
– Там еще один выход, прямо к нашей стоянке, - сказала она и поморщилась.
Что-то в этом испуганном взгляде, в этих суетливо бегающих глазках выдавало ее с потрохами. И я поняла - она цинично лжет. Фигура Макса маячила где-то в тумане, за ним плелась последняя пара туристов.
– Макс!
– окликнула я.
– Не кричите!
– зашипела на меня экскурсовод.
– Здесь Зона Тишины. Кричать нельзя - дракон услышит.
– Да что вы говорите!
– усмехнулась я и вторично окликнула Макса.
Макс не ответил и не обернулся. Зато обернулся один из туристов, он хлопнул Макса по плечу и что-то шепнул ему на ухо. Макс остановился, взглянул мне в лицо..., и тут мне стало действительно страшно: пустой холодный взгляд, чужой и равнодушный - похоже, этот человек меня не помнил....
К Ваньке приблизилась экскурсовод:
– Дай руку, я проведу тебя через туман.
Я крепко сжала
– Притронешься к Ваньке, и я закричу! У твоего дракона лопнут перепонки.
– Не надо, не кричи. Веди его сама.
Первым желанием было сбежать из пещеры, но где-то впереди маячил Макс, потерянный, обманутый и страшно одинокий.
– Слушай внимательно, - зашептала я Ваньке, - за этой пеленой творится что-то странное, но мы должны идти за папой. Не бойся ничего и ни за что не отпускай мою руку.
– А как же дракон?
– прошелестел несчастный Ванька.
– Дракона не бойся. Я его видела - он давно умер.
Ванька охнул, пошатнулся и вслед за мной шагнул во мглу...
*****************************************************
– А вот и вы!
– мне улыбалась приятная женщина лет сорока с красивой ранней сединой.
– Где остальные?
– я вертела головой, все еще жмурясь от яркого света.
По всем расчетам солнце должно было свалиться за полдень, но на моих глазах аморфный канареечный желток легко отделился от горизонта и, соком перезрелого лимона, забрызгал кроны и верхушки скал. Я покосилась на часы: так и есть - шесть утра. Что творится со временем? И куда подевался народ?
– Вы не волнуйтесь, все уже на местах. Сейчас мы вас тоже пристроим, - тарахтела веселая тетка, сверяясь с длинным мятым списком.
– Народ в автобусе? Оперативно!
Тетка, казалось, не слышала моей последней фразы - она растерянно таращилась на Ваньку:
– А вы, я вижу, вдвоем... очень странно...
– Чего тут странного? Я с сыном, сын со мной. По-другому нельзя - у вас тут сплошные пещеры: то обвал, то провал...
Тетка посмотрела на меня с недоумением:
– Провал? Какой еще провал?
– Да ладно, не берите в голову, - я миролюбиво махнула рукой.
– Так, где там, говорите, наш автобус?
Веселая тетка совсем растерялась и даже слегка погрустнела:
– У нас автобусы не ходят, - потом как-то приободрилась, будто вспомнила о чем-то важном.
– Следуйте за мной на распределительный пункт.
– Куда-куда?
Но тетенька уже спешила к обшарпанной серой постройке, напоминавшей классическую проходную.
За стойкой шла активная работа: два долговязых брата-близнеца, разбирали бумажки и ловко сортировали их по стопкам. Девица в странных бежевых штанах "а ля клеши семидесятых" собирала готовые стопки бумаг и разносила по окошкам. Дальнейшую судьбу бумажек я так и не узнала, потому что при нашем с Ванькой появлении двойняшки вытянули шеи и побросали все свои дела.
– Вы почему вдвоем?
– А вы?
– спросила я не очень-то любезно.
Двойняшки растерянно переглянулись:
– Мы не вдвоем. Мы каждый по себе.
– Ну а мы друг за дружку, - ответила я, начиная терять терпение.
– Проводите нас к группе. Мне нужно отыскать супруга.
Мои слова расстроили их окончательно. Казалось, еще мгновение, и оба расплачутся, словно мальчишки. Сопровождавшая нас тетка подошла к одному из братьев, шепнула что-то на ухо. Тот выслушал, безропотно кивнул и с умным видом начал заполнять бумажку. Второй заглянул в писанину, пришел в замешательство и, бросив на меня безумный взгляд, не говоря ни слова, вышел вон.