«Гроза». Кровавые игры диктаторов
Шрифт:
Сталин Штерна к себе вызывать не стал, но мнение его выяснил. Штерн считал, что подобные приказы и постановления о ПВО делают всю территорию СССР фактически беззащитной от налетов авиации любого противника, будь то Люфтваффе, собирающееся бомбить Киев, Севастополь, Минск или Ригу, будь то англичане, собирающиеся бомбить Баку, или японцы, прицеливающиеся на Владивосток и Хабаровск. Концентрация основных авиационных сил у самой западной границы не оправдана никакими предпосылками, независимо от того, собираемся ли мы наступать или обороняться. Его поддерживал и Рычагов, явно выражавший последнее время
«Ну разве можно принудительно кого-то загонять в авиацию?» – восклицал Рычагов, хотя на совещании у Сталина, когда этот вопрос обсуждался, был целиком (и полностью) за, поскольку быстро понял, чего именно хочет Сталин.
Сталин всегда острее всего переживал армейские склоки, Даже острее, чем в НКВД. Люди должны работать дружно, сплотившись вокруг ЦК. А они создают проблемы. Есть человек – есть проблема. Никуда не уйти от первой части самого гениального из открытых им общественных законов. Никуда не уйти и от второй...
Огромная работоспособность Сталина и его огромная власть далеко не всегда тратились исключительно на решение военных, карательных и прочих вопросов, связанных с проведением человеконенавистнической внутренней политики и разбойничьей внешней.
Бывали и другие вопросы.
Например, именно сегодня Сталин нашел время посмотреть документы, присланные ему из отдела социалистической культуры при ЦК ВКП(б). Речь шла о разрешении экспедиции Ленинградского Государственного Эрмитажа под руководством академика Орбели вскрыть в Самарканде гробницу величайшего из завоевателей средневековья легендарного Тамерлана. Инициатором этой затеи был, конечно, НКВД, который имел информацию о том, что в гробнице одного из мечтателей о мировом господстве, каким является Тамерлан, замурованы несметные сокровища. А «кладоискательством» Сталин заразился еще от Ленина, который тоже знал юлк в подобных делах.
К документам была приложена историческая справка, где указывалось, что существует старинная легенда, даже не легенда, а своего рода поверье, уходящее еще в XIV век и предупреждающее любого, кто осмелится вскрыть могилу Тамерлана, что, сделав это, он выпустит на свою страну самого страшного демона кровавой и опустошительной войны.
Сталин понял, что именно из-за этой справки документы попали к нему на стол. Никто не мог взять на себя ответственносгь проигнорировать историческую справку. Учишь людей, учишь, а остаются суеверными, верят в разные бабьи сказки.
НКВД постоянно докладывал о многочисленных арестах, особенно в глухих деревнях, за распространение вздорных, антисоветских слухов, замешанных на религиозных предрассудках, о приближении страны к какой-то очередной катастрофе, связанной с каким-то новым нашествием, похожим на нашествие хана Батыя. То голая дева выйдет из леса и начнет пророчествовать перед колхозниками о том, что «грядут беды великие и огонь поглотит села и поля»; то мальчик в белом появится среди крестов на каком-нибудь кладбище и слезы будут катиться из его ясных глаз; то старец в саване с длинной седой бородой и посохом возникнет на руинах какой-нибудь снесенной церкви и громогласно
Конечно, никого из этих старцев и отроков схватить не удавалось, но те, кто эти пророчества распространял, получали полновесные сроки – до 10 лет спецдагерей без права переписки. Сталин еще раз перечитал историческую справку, усмехнулся, макнул ручку в чернильницу (авторучек не признавал – старая школа!) и наложил резолюцию: «т. Орбели! Не позднее мая начните работы по вскрытию гробницы Тимура в Самарканде. И.Сталин».
Как правильно сказала его мать при их последней встрече: «Лучше бы ты стал священником»!..
Советское посольство в Берлине неоднократно обращало внимание германского МИДа на тот факт, что при посольстве нет бомбоубежища, а участившиеся налеты английских бомбардировщиков на город заставляют персонал посольства, среди которых есть женщины и дети, искать укрытия в ближайших станциях метро и во временных противовоздушных щелях в парках и на бульварах. Немцы отнеслись к этой проблеме с пониманием, и новое бомбоубежище к концу февраля было уже практически готово.
Некогда блестящая и шумная дипломатическая жизнь в Берлине поблекла. Посольские особняки с окнами, затянутыми светомаскировочными шторами, казались нежилыми. Большой прием, который, по традиции, германское правительство устраивало для дипломатического корпуса в первый день Нового года, был на этот раз отменен «по случаю войны».
Дипломаты, аккредитованные в Берлине, обращались больше друг с другом, нежели с германским министерством иностранных дел, бесконечно устраивая всевозможные рауты, главной целью которых было получение нужной информации даже на уровне простых слухов.
А слухов в первые месяцы 1941 года по Берлину ходило великое множество, главным образом о перспективах дальнейшего хода войны. Когда начнется вторжение в Англию? Скоро ли вступят в войну Соединенные Штаты? Будет ли нарушен нейтралитет Швеции, Швейцарии и Турции? Каковы дальнейшие планы Советского Союза?
Планы Советского Союза интересовали более всего, поскольку почти ежедневно английские и американские газеты со ссылками то на информационные агентства, то на какие-то таинственные источники, «близкие к Кремлю», публиковали обширные материалы о грандиозных военных приготовлениях СССР на немецкой границе и о подготовке Сталиным внезапного удара по Германии. Немецкие газеты старательно перепечатывали эти материалы, и первого секретаря советского посольства Валентина Бережкова регулярно вызывали в МИД для объяснений, подчеркивая, что все это омрачает «советско-германские отношения». Бережков резонно отвечал, что советское правительство не может отвечать за провокации реакционных, буржуазных изданий.
Москва была крайне встревожена шумихой в «реакционной буржуазной прессе», и в Берлин полетел строжайший приказ выяснить источники утечки.
Советское посольство в Берлине уже откровенно ничем другим не занималось, кроме шпионажа и распространения дезинформации. В эти игры вовлечены были даже хозяйственники, регулирующие хозяйственные поставки, а также члены всевозможных совместных комиссий и подкомиссий, расплодившихся, как муравьи, после подписания договора о дружбе в сентябре 1939 года.