Гроза Кавказа. Жизнь и подвиги генерала Бакланова
Шрифт:
— Точно. Они к Тереку правятся, следы путают…
Разведчики подтвердили — есть сакма, ведет к Тереку.
Из последних сил поскакали к Тереку. Уже в темноте настигли чеченцев. Те бросили скот и разбежались. Скот вернули жителям Нового Аксая. Потери — несколько загнанных лошадей.
Что самое интересное, в приказах по Войску за 1848 год несколько раз встречаются офицеры Донского полка № 27, награжденные «за отличие в перестрелке 21 мая 1847 года у Таш-Кичу».
2 июня разведывательная полусотня урядника Дьяконова двинулась из Герзель-аула вверх по реке Аксай и попала
Имена убитых: урядник Степан Дьяконов, Николаевской станицы; казаки Матвей Пономарев, Манычской станицы, Семен Ковалев, Егорлыкской станицы, Иван Сироткин, Средне-Новочеркасской станицы, Леон Беляев, Митякинской станицы, и Иван Талалаев, той же станицы.
Из раненых, которые в плен не попали, Матвей Калитвенцев, Гундоровской станицы, и Финоген Захаров, Калитвенской станицы, умерли к вечеру того же дня. Андрей Елисеев, Митякинской станицы, протянул до 10 июня, а его станичник Мамант Зареченсков до 13-го. Что касается раненых, попавших в плен, то о них в полковых документах ничего не говорится. Впрочем, 8 казаков полка числятся выбывшими 2 июня 1847 года в графе «ремонтные команды», «распоряжения Войскового Дежурства» и проч.
Огорченный Бакланов расследовал причины потерь, но не нашел ошибки в действиях Дьяконова. Хотя, с другой стороны, Дьяконов Степан Васильевич, Николаевской станицы, в полк поступил 18-летним на место урядника. В 1847 году было ему максимум 20 лет. Кто ж его вздумал во главе полусотни в разведку посылать?..
Подошел с Дона полк № 40 (выступил 13 мая 1847 года, прибыл 23 июня, стоял на Линии до 12 августа 1851 года). Командир полковник Карпов к полку не прибыл, командовал войсковой старшина Поляков. Три сотни и штаб полка стали в Таш-Кичу, а 3-ю, 4-ю и 6-ю сотни раскидали по Терской линии — в Щедринскую, в селение Парубоч, в Новогладковскую. Затем в Таш-Кичу оставили 1 сотню, а две перевели в Кара-су.
По Сунже и по Лабе стали донские переселенцы размещаться, обустраиваться. 407 семейств рискнули, перебрались с Тихого Дона на Кавказ.
В полк № 20 переводом из полка № 27 прибыли 46 казаков 4-го Военного округа, с верховий Хопра и Медведицы. И вовремя. Нашлось, кого подменить. Помимо умерших, выбыли из полка хорунжий Алексей Ведерников (по распоряжению Войскового Дежурства) и 4 казака, еще два урядника и 21 казак отправились на Дон за ремонтом — лошадей закупать. Одного — Петра Колесникова, Елизаветинской станицы — командировали в Тифлис, в драбанты.
А тут по жаре в июне открылась холера и за лето прибрала в полку 8 казаков и урядника Никиту Сережникова. Да в довесок к ней еще 8 казаков и хорунжий Михаил Козловцев умерли все от тех же проклятых «обыкновенных болезней».
Итого 69 умерших. Добрую полусотню с двумя обер-офицерами и двумя урядниками в землю закопали…
6 июня (по Струсевичу — 16 июня) гарнизон Куринского был на покосе. Чеченцы
Бакланов с покоса впереди казаков кинулся на эту «батарею», но опоздал. Чеченцы быстро увезли пушки в лес, удалось лишь отхватить их арьергард. Опять загнали несколько лошадей.
Потом в июле на левом берегу Терека хищники схватили штабс-капитана Клингера, ехавшего бороться с холерой, и через Качкалыковский хребет утащили в Чечню.
Казаки этот случай проглядели, но зато 14 августа поймали двух своих беглецов, Никиту Кубина, который год где-то бегал, и Зота Черножупова, который прятался около двух лет. А 1 сентября взяли с оружием в руках Андрея Двойнова, бежавшего полгода назад. Все трое пошли под суд.
Впрочем, никого и ничему это не научило. 28 сентября еще один казак сбежал — Михаил Щедров, Старочеркасской станицы.
В это время Шамиль все свое внимание направил на Дагестан, на Гергебиль и Салты. Князь Воронцов постарался, начал в Дагестане наступление, чтоб занять эти ключевые крепости. Там шли тяжелые бои, и тоже открылась холера.
Воронцов приказал Фрейтагу демонстрировать с запада (что тот и делал 22 и 23 августа) и организовать набег с Кумыкской плоскости на Аух или Ичкерию, чтоб отвлечь силы неприятеля. Фрейтаг поручил набег полковнику Барятинскому, новому командиру Кабардинского полка и командующему войсками на Кумыкской плоскости.
Барятинский, все обдумав, решил напасть на аул Зондак, лежащий на реке Ярык-су в 30 верстах от Хасав-Юрта. В Зондаке чеченцы, по слухам, хранили отбитую у русских пушку. Барятинский собрал отряд, вызвал из Куринского Бакланова с 4 сотнями. Вечером 13 сентября двинулись левым берегом речки. В 10 верстах от аула перешли поросший лесом гребень. Обнаружили там окопы, сооруженные чеченцами. Окопы пустые. Никто с этой стороны русских не ждет.
У самого аула на рассвете отряд заметили. Повсюду началась тревога. Барятинский забеспокоился:
— Аул-то мы возьмем. И пушку отобьем. А каково возвращаться? В окопах на гребне никого не оставили… — оглянулся на Бакланова. — Слышишь, дед? Давай со своими казачками назад. Надо те окопы раньше чеченцев занять.
Считая, что приказ Воронцова выполнили, чеченцев отвлекли, распорядился Барятинский уходить.
Бакланов — первым. Быстро занял с казаками чеченские окопы на гребне, потом передал их пехоте. С тем и ушли. Арьергард, жарко провожаемый, от чеченцев сам отбился. У Бакланова потери — ранен 1 казак и 4 лошади.
Чеченцы праздновали победу. Но в тот же день пришла новость, что русские в Дагестане взяли Салты. Может, набег Барятинского помог, может, само так сложилось…
Шамиль разъярился, стал начальство менять: в Чечне снял Гойтемира и поставил вместо него кумыка Идриса, снял так же Талгика, поставил вместо него Ахмата из Автуры.
На следующий день Алибей явился в Куринское и сообщил, что мичикского наиба тоже меняют. Бата не оправдал оказанного ему высокого доверия, ставят вместо него Гехо. Гехо — человек ученый, Коран толкует, но местным мало известный. И вообще Алибей был против наибов: