Гроза Кровавого побережья
Шрифт:
— Держи, тварь! — взревев, Конан прыгнул следом за Кроталусом. Он бросился за обрубленным концом веревки, которая свисала над перилами корабля, и чуть-чуть не поймал ее, но она скользнула за борт. Только опустившаяся на плечо рука Филиопы удержала Конана от прыжка за борт и продолжения погони. Предводитель пиратов застыл в бессильной ярости, ударив огромным кулаком по перилам.
В поднимающейся корзине застыл, впившись в веревки, Кроталус. Проносясь над морем в свете своей поддельной луны, он свысока взирал на оставленный им корабль.
Потом, нащупав заплечную сумку,
Сверкающая луна неслась дальше на восток, проплывая над мешаниной разбитых кораблей, чьи паруса уже зашевелились под напором поднимающегося ветра. Волочившаяся за шаром веревка, должно быть, зацепилась за оснастку одного из кораблей, встряхнув и шар, и корзину. Из сосуда, где горела луна, выплеснулся жидкий огонь. Он подпалил корабль, над которым завис воздушный шар.
Через мгновение шлейф огня взметнулся вверх, поглощая паруса, веревку, корзину и саму фальшивую луну. Огонь полыхнул еще сильнее, когда вспыхнула шелковая оболочка воздушного шара. Конан увидел, как упал со своего насеста Кроталус — горящая, размахивающая руками фигура полетела вниз и исчезла.
И вслед за ним горящий шар обрушился в море. Свет его потух, и лишь потрескивающие в огне мачты и такелаж корабля, погубившего колдуна, напоминали о случившемся. Неожиданно над кораблями воцарилась мертвая тишина. Стихли крики и звон сабель.
— Разве это не означает, что битва закончилась? — задумчиво спросила Филиопа.
— Нет, — ответил Конан, повернувшись. — Но дело сделано.
Положив руки ей на плечи, застыв у перил галеры колдуна, Конан указал своей любимой на слабый, неестественный свет, разгорающийся у основания далеких облаков.
Через мгновение до их слуха донеслись раскаты грома, возвещающие о надвигающемся шторме.
ЭПИЛОГ
Пиратский флагман «Безжалостный», разрезая широкие пенящиеся волны, входил в пролив между Аетолианскими островами. Весла сверкали и взбивали пеной неспокойное синее море. Над головой свежий ветерок разгонял сбившиеся с пути гроздья облаков — остатки недавнего небесного столпотворения.
Впереди и позади флагмана вытянулась линия из двадцати или даже более кораблей. Суда были побитыми, со следами сражения, с залатанными корпусами и состряпанным на скорую руку парусным снаряжением. Но пираты дружно работали на веслах, подчиняясь приказам.
— Мы забрали лучшие суда со всего флота, — сказал Конан, царственно расположившись на шканцах перед собравшимися капитанами. — Забрали столько кораблей, сколько хотели, и все они укомплектованы ищущими убежище бывшими рабами и набиты трофеями, оставшимися на поле битвы… Мы долго еще будем жить на выручку с этой войны. — Посадив Филиопу себе на колени, он взглянул на унылые лица капитанов. — Знаю, мы потеряли много хороших товарищей… и большая часть их пала от рук мертвых дьяволов Кроталуса, а не от руки простых смертных! Но теперь проискам колдуна положен конец. Наши молитвы были услышаны, и Вилайет отозвал
— Туранскому флоту понадобятся годы, чтобы восстановить былую мощь, — заметил Грандальф, заново наполнив свою чашу из большой винной бочки. — Разбитые, со сломанными мачтами, они очутились далеко от тех мест, где можно встать на якорь. Буря унесла их еще дальше от побережья Турана, и те из них, кто доберется домой, могут считать себя счастливчиками.
— Конечно, туранцам сломали хребет, — согласилась Сантиндрисса. — Буря — и та была нашим союзником. Ветер и волны отнесли нас домой и потопили большую часть дырявых туранских посудин.
— Таковы превратности судьбы на войне, — подытожил Конан. — Иногда морские бога на одной стороне, иногда на другой, иногда они не вмешиваются. Я не могу отрицать это. Пираты были верны своим союзникам до тех пор, пока на нас не обрушилось воинство безумного колдуна… А теперь — тост.
Фнлиопа быстро подошла к винной бочке. Конан принял кубок, который она поднесла ему, и поднял его перед всей собравшейся компанией.
— За мир на море и процветание, которое он принесет нам!
Конан сделал глоток и остановился, чтобы высказать следующее пожелание.
— За равенство между всеми королевствами на берегах Вилайета! — воскликнул Грандальф, и все еще раз приложились к своим кубкам.
— Конечно, — согласился Конан, собираясь закончить свой тост. — И за богов, которые правят морем… и за мертвых, которые покоятся под толщей его волн. — За последнее пожелание кубки были выпиты до дна, и Конан, отставив в сторону свой золотой кубок, встряхнул капли по ветру, словно отдавая дань уважения мертвым.
Пока остальные капитаны колебались, повторять или не повторять жест капитана, Дрисса без всякого стеснения воскликнула:
— Опустошите же свои кубки, братья и сестры, и снова наполните их! Будет другой тост! За Сантиндриссу — королеву Красного Братства — и за ее нового мужа — Фердинальда!
Сказав так, она обвила руками смуглого коренастого капитана, который застенчиво кивнул, подтверждая ее слова.
— Когда это случилось? — в удивлении стали перешептываться остальные пираты. — Роман на борту корабля? Морская помолвка?
— Во время битвы, — объяснила Сантиндрисса. — Мы поднялись на борт одной вражеской галеры и сражались бок о бок. Позже мы сцепились — я имею в виду наши корабли — и поддерживали друг друга на плаву. И скажу вам, на Фердинальда можно положиться в бою, — продолжала она. — Он верный воин, который всегда прикроет спину.
Обняв своего возлюбленного обеими руками и обвив его ногу затянутой в кожу ножкой под одобрительные крики и аплодисменты зрителей, Дрисса продемонстрировала силу своей страсти.
— Отлично! Быть может, вас благословили сами морские боги, — сказал Конан пирату и его возлюбленной. — Как капитан этой галеры я могу поженить вас, если вы желаете. Но в любом случае, прибыв в Джафар, мы это отпразднуем!
Под звуки флейт и радостные крики пиратов флагман «Безжалостный» направился к Джафару, над которым возвышался замок Амры — Повелителя пиратов.