Гроза Кровавого побережья
Шрифт:
Высоко на носу вражеского корабля был устроен своего рода подъемный кран — широкий брус с подъемным мостиком. Поддерживаемый канатами, спущенными с грот-мачты, он был подвешен на тяжелом бронзовом крючке или шпильке, напоминающей «клюв ворона» (именно так и назывался этот мостик). Конан слышал о таких штучках и раньше. Беспомощно наблюдая, как корабли ударились друг о друга, Конан увидел, как мостик неожиданно освободился и с грохотом рухнул на палубу пиратского флагмана, глубоко впившись в него крючьями.
Туранцы хотели во что бы то ни стало остановить флот захватчиков:
Отчаянный план, но Конан не мог позволить ему осуществиться. «Безжалостный» был его воровской добычей. Оставив на носу своего флагмана Филиопу, киммериец повел пиратов в атаку. Ведь он не мог дать своей команде «оказаться на мели», оставшись на тонущем трофейном туранском судне. Когда отряды туранцев ступили на подъемный мостик, Конан взревел:
— Пираты, послушайте своего вождя! На наш флагман нападают. Они нападают на наш дом! Отбросим их и защитим свой корабль! Идите, псы, и яростно сражайтесь за Амру и Красное Братство!
Через мгновение его крики утонули в звоне мечей, когда пираты встретили врагов на корме своего флагмана. Орда туранских моряков с криками бросилась в бой, но пираты Конана сражались отчаянно. Когда красный, кровавый закат сменил солнечный полдень, шум битвы стал еще громче.
ГЛАВА 15. КОЛДОВСКАЯ ЛУНА
— Скажите мне, брат… это пламя заката на западе, или это горит вражеский флот?
Голос полководца Анталлы едва можно было разобрать. Отважный гирканиец полулежал, опершись о фок-мачту. Его грудь пронзила стрела меткого вражеского стрелка. Флагман Восточной империи, хоть и изрубленный, и протараненный возле носа и у кормы, остался в руках гирканийцев, которые держали врага в страхе.
— И то, и другое, мой вождь, — спокойно ответил полководцу Ади Балбал. Он преклонил колено рядом с умирающим Анталлой, пытаясь утешить его. — В эту ночь мы, без сомнения, одержим самую великую победу в истории Гиркании! Те вражеские корабли, что не подожжены, продырявлены и взяты на абордаж. Пираты тоже потопили немало врагов.
— Все погибло, как и наш корабль, — пробормотал Анталла, взглянув на посла. — Не пытайся ввести меня в заблуждение, старый друг! На самом деле наше вторжение было остановлено здесь, далеко от земли. У нас теперь не хватит кораблей, чтобы обрушить шторм на туранское побережье.
— Нет, Сир. Сейчас наш флот собирается воедино перед новой атакой. — Маленький всадник посмотрел вперед на дым, сбившиеся в кучу, тонущие и горящие корабли. Рассыпавшись в разные стороны, суда гирканийцев рассеялись на всем обозримом пространстве. — Если только мы сможем с честью выйти из этого сражения… — горечь поднялась в его горле, не давая говорить.
— Наши гирканийцы — лучшие воины в мире, — подсказал ему полководец.
— Да, правда, наши суда, наша кавалерия! Но как же магическая защита, которую обещал нам колдун Кроталус? — Ади Балбал посмотрел через столпотворение
— Возможно, колдун ждет ночи, чтобы показать самое величайшее достижение своей магии, — едва слышно пробормотал Анталла, все быстрее соскальзывая в пучины смерти. — Верь, Ади Балбал. Мы можем победить.
— Да, правда, мой Вождь, — согласился воин степей, поддерживая голову умирающего. — У нас самые лучшие моряки, корабли и лошади. И все они жаждут победы! Должен же быть какой-то способ…
Когда наступила ночь, Конан присел на корточки за перилами своего корабля, ожидая следующей атаки. Ведя за собой пиратов, он прогнал туранцев со своего флагмана. И рядом с ним воющая и размахивающая саблей, как и остальные пираты его команды, сражалась Филиопа.
Охваченные жаждой крови, Конан с возлюбленной и другими пиратами, перебравшись по широкому трапу, очистили палубу вражеского корабля… Но каждый раз туранцы оттесняли их назад столь же яростными контратаками. Пробитая, полузатонувшая туранская галера по-прежнему покачивалась на волнах, наколотая на таран «Безжалостного». Ее залитые водой палубы, словно скошенным сеном, были устланы мертвыми туранскими воинами.
— Не знаю, что может быть хуже такой вот тщетной и бесконечной битвы, — всхлипнула Филиопа у плеча Конана, готовясь к очередной схватке. — Мы пытаемся убить их, а они пытаются убить нас в адской морской пустыне с островами горящих кораблей… вот только зачем?
Утешая ее, Конан почувствовал, что и его собственная вера в войну основательно поколебалась. Роскошная дневная битва выродилась в ночную рукопашную схватку. Два гордых народа оказались в безвыходном положении. В мерцающем свете горящих судов команды кораблей сражались, чтобы выжить. Перемешавшись, флоты свободно дрейфовали, отдавшись на милость течений. На палубе половины судов шли рукопашные схватки; половина моряков сбилась на нижних палубах, дрожа от страха или стараясь заткнуть дыры. Было почти невозможно разглядеть пробитые корпуса соседних судов или подкрадывающегося врага. Рассеянные языки пламени скудно поблескивали в накатывающихся волнах дыма. Луна не взошла, и не верилось, что она появится на небе к полуночи. Темнота давала шанс помочь выжившим.
Зная это, Конан почувствовал, как у него волосы встают дыбом, когда на востоке, осветив поле битвы, неожиданно вспыхнула луна.
Странной и желтой казалась эта луна. Раскачивающаяся и не имевшая четких очертаний, поднялась она среди мачт и клубящегося дыма. Она была полной, размером с настоящую луну, но мертвенно-бледная на фоне черного, беззвездного ночного неба.
Не один Конан заметил, что луна какая-то странная.
— Это самое худшее предзнаменование, из тех, что я видел за всю свою жизнь, — заметил кто-то рядом с ним.