Гроза. Бесприданница. Пьесы
Шрифт:
Анна Петровна. Я думаю, вам (к Добротворскому)… Как, бишь, Платон Маркыч, я все забываю?
Добротворский. Максим Дорофеич.
Анна Петровна. Памяти нет совсем, Максим Дорофеич! Вот что ты будешь делать, право. Я думаю, вам, Максим Дорофеич, скучно. Я вот по себе сужу, дело женское, сами знаете… Еще при покойнике-то было туда-сюда: ну знакомство все этакое, а теперь просто не знаю, что делать.
Беневоленский. Яс вами, сударыня, согласен.
Анна Петровна. Вот процесс теперь. Как
Беневоленский. А позвольте узнать, в чем состоит ваше дело?
Анна Петровна. Яужи не запомню всего-то, еще, пожалуй, перевру, а вот уж вам Платон Маркыч расскажет.
Добротворский. Вникните, батюшка, Максим Дорофеич, вникните!
Беневоленский. Хорошо, я посмотрю. Если можно что-нибудь, сударыня, сделать, так сделаем, а если нельзя, так не взыщите – наше дело такое. Конечно, кто богу не грешен, царю не виноват, но я вам доложу, нынче насчет этого очень строго.
Добротворский. Точно, матушка, строго. Это они правду говорят. Строгости пошли. Это так точно.
Анна Петровна. Скажите пожалуйста!
Беневоленский. Нынче уж держи ухо востро. Я вам про себя скажу: в постоянном страхе находишься. Нельзя, чтобы грешков не было; того гляди, под суд отдадут, выгонят из службы, куда денешься? Ну, хорошо, я холостой человек, а другой женатый…
Анна Петровна. А вы не намерены обзавестись семейством?
Беневоленский. Это вопрос, сударыня, очень важный в жизни, особенно в моей. Я имею состояние, всего у меня много, своих лошадей держу. Кабы посмотрели, какую я квартиру занимаю; вон Платон Маркыч видел. Ты видел, Платон Маркыч, квартиру?
Добротворский. Как же, видел-с; квартира отличная.
Беневоленский. Следовательно, чего же я должен искать, я вас спрашиваю?
Анна Петровна. Подругу жизни, Максим Дорофеич, я так думаю.
Беневоленский. Я с вами согласен, сударыня. Но, сколько мне известно, всякая жена есть подруга жизни. Я должен преимущественно искать хозяйку. Мое дело приобретать всеми силами, а ее дело хозяйничать. У меня порядку нет в доме; ведь, пожалуй, и растащат у холостого человека. Все может случиться.
Анна Петровна. Что мудреного, Максим Дорофеич.
Добротворский. Мудрено ли, долго ли до греха. Это точно.
Беневоленский. Я желал бы, чтоб недурна была собой и образованна, чтобы не стыдно было в люди показаться, выехать куда-нибудь. Хотя у нас знакомство и не важное, все больше мелкие чиновники, но все-таки, знаете ли, я вам скажу откровенно, приятно иметь красивую и образованную жену. А главное – мне нужно хозяйку.
Анна Петровна. Вы справедливо рассуждаете, Максим Дорофеич; но, может быть, вы захотите также большого приданого?
Беневоленский. Я? Нет-с, я не того ищу. Девушку с состоянием за меня не отдадут, по незначительности моего происхождения и даже самого положения в свете. А есть невесты благородные и образованные, но бедные – и для них-то, я вам без гордости
Анна Петровна. Яс вами согласна, Максим Дорофеич.
Беневоленский. Разумеется, я красотой не могу похвалиться; образование я тоже получил, сказать вам по простонародному выражению, на медные деньги; но я видел людей, не конфужусь в обществе и могу сказать, что очень развязен даже с дамами. Теперь я вас спрошу, что такое красота в мужчине? – Последнее дело.
Анна Петровна. Это одна глупость, Максим Дорофеич… Так, фантазии.
Беневоленский. Умная девушка не обратит внимания на красоту; для нее довольно, чтобы мужчина был умен, ну там… одет порядочно…
Анна Петровна. Непьющий…
Беневоленский. Конечно… А знаете ли вы, сударыня, я вам осмелюсь сказать, что в мужчине даже и это ничего. Как ты думаешь, Платон Маркыч, об этом?
Добротворский. Ничего, сударыня Анна Петровна, мужчине это не мешает. Был бы добрый человек.
Анна Петровна. Ну, как же, Платон Маркыч? Разве уж изредка, а то как же?
Беневоленский. В женщине это порок, я с вами согласен, а для мужчины даже составляет иногда необходимую потребность. Особенно если деловой человек: должен же он иметь какое-нибудь развлечение. Разумеется, я сам первый осуждаю тех, которые имеют к этому большое пристрастие. (Молчание.) Так вот, сударыня, я какое мнение имею насчет женитьбы. Впрочем, мне еще торопиться некуда, я могу выбрать невесту совершенно по моему желанию.
Добротворский. Куда вам торопиться, что вам за крайность.
Входит Марья Андреевна.
Явление двенадцатое
Те же и Марья Андреевна.
Анна Петровна. Дочь моя, Машенька! Максим Дорофеич Беневоленский!
Беневоленский. Очень приятно познакомиться. (Подходит к руке, потом садится рядом очень развязно.) Вы, я слышал, очень любите музыку?
Марья Андреевна. Иногда, от скуки, играю.
Анна Петровна. Неправда, неправда: все сидит за фортепьянами, никак не отгонишь. Что, бишь, ты, Маша, играешь-то так часто, я все позабываю?
Марья Андреевна. Право, не знаю – я много играю.
Анна Петровна. Нет, вот это, что ты еще нынче играла?
Марья Андреевна. Из «Роберта-Дьявола» – Grace.
Анна Петровна. Да, да. (Тихо.) Будь поразвязнее.
Беневоленский. Вообразите, я никогда не видал этой оперы; говорят, очень хорошая музыка. Как-то раз собрались компанией, да и то не попали.
Анна Петровна. Как же это?
Беневоленский. Очень просто. Мы прямо из присутствия зашли обедать в трактир, чтобы оттуда отправиться в театр. Ну, люди молодые, про театр-то и позабыли; так и просидели в трактире.