Гроза
Шрифт:
Все сказали «аминь», но кто смотрел, тот увидел, что юродивый Камаль как-то странно дернулся на этом месте богослужения, глаза его опять беспокойно забегали, и весь он пришел в странное возбуждение. Имам между тем продолжал провозглашать благословения.
— Да пошлет аллах исцеление от недуга щедрому и доброму прихожанину нашему, правоверному и благочестивому Додхудаю, аминь!
Камаль-юродивый вскочил как ужаленный.
— Не говорите «аминь», не благословляйте этого лжеца и обманщика, не берите грех на свою душу!
Ближайший к Камалю человек дергал его за край одежды, пытаясь усадить на место, но тщетно. Юродивый был хоть и костляв, но силен.
—
Между тем вид Камаля сделался так страшен, что никто не смел подойти к нему. Внезапно, никем не задерживаемый, он опять устремился к минбару и вырвал трость из рук имама. Имам от испуга свалился с минбара и закричал:
— Помогите, нога моя, о, нога моя, помогите!
Человек десять бросились к нему, бережно подняли и вынесли из мечети. Юродивый между тем, не обращая внимания на общее смятенье и подражая распевающему голосу имама, понес несуразицу:
— Алхамдилилло! Барышник и паразит. Лжец в доме бога!
— Ловите же! Гоните проклятого идиота! — продолжал кричать Додхудай.
Несколько человек двинулись было к минбару, но Камаль поднял посох имама и замахнулся им.
— Попробуйте подойти! Мой ребенок, моя дочка томится в доме Додхудая словно в темнице. Да, Турсунташ — моя дочь! — Неожиданно Камаль разрыдался.
— Хатам! Что ж ты смотришь?! Эй, мусульмане, ловите и вяжите этого сумасшедшего! — повелел Додхудай.
Хатам растерялся, не зная, что делать. Трое прихожан снова приблизились к минбару. По голове одного из них треснул посох.
— Не боюсь я вашего эмира! Все вы живете в страхе перед мужеложником и бабником. Бабы! Бабы! — кричал Камаль.
— Ловите!
— Вяжите!
— Он задел повелителя правоверных, этот нечестивец! — послышались голоса.
— Ну-ка, ну-ка, попробуй подойти кто-нибудь из вас! — сказал, приготовившись к защите, Камаль.
— А ну его, быть может, бог с ним справится, — сказал, отступая назад, один из молельщиков. Глядя на него, отступили и другие.
— Я в дружбе с богом, мы с ним заодно. Он каждый вечер приходит ко мне домой. Заходим на кладбище имама Хасана, имама Хусана, и беседуем там с ним по душам. Да, бог неплохой человек, точно такой же, как и я. Он крепенький, из прочной глины. Оба мы сотворены из райской глины. Пожаловался было я домулле-имаму на Додхудая, и он защитил Додхудая: «По миру пойти тебе, видать, на роду было написано. Не пеняй на Додхудая, считай, что это от бога». На уме у муллы — отвлечь меня и посеять раздор между богом и мной… Вчера я побывал у бога. «Это ты пустил меня по миру, а юную мою дочь передал Додхудаю?» — спросил я. Мой приятель обиделся. Пожурил меня: «И ты, как вижу, стал легковерным, словно некоторые мои рабы божьи». И еще сказал мне бог: «Размножились люди, которые сами совершают преступления, а вину сваливают на меня. Недалек судный день. Тогда я рассчитаюсь с ними». А еще он сказал: «А для чего я дал тебе руки, ноги, язык, разум, почему не используешь их? Не хочу видеть неспособных и беспомощных! Разве же на всех вас хватит меня одного! Каждый должен уметь защитить себя, везти свой воз. Вот и с Додхудаем рассчитывайся ты сам». Сейчас я исполню повеление бога. Бисмилла! Аллах-и-акбар! — крикнул Камаль и бросился на Додхудая. Хатам успел загородить его собой. Посох попал по Хатаму…
— Алакуз [57] ! — крикнул Камаль.
Ждавшие своего хозяина за дверью четыре собаки ворвались в мечеть, пробежали сквозь строй людей и, окружив Камаля, залаяли на окружающих. Молельщики
— Ну, все. Пошли теперь! — успокоил собак Камаль. Собаки перестали лаять и побежали за ним…
БЕЗУМНЫЙ ПРАВДОИСКАТЕЛЬ
Камалю не удалось сделать то, что он хотел, Видя бесполезность дальнейших действий, он ушел.
57
Алакуз — пучеглазый.
— Ловите же, поймайте этого полоумного и закидайте его камнями! — кричал Додхудай.
— Что же вы стоите и смотрите?! — вторил ему нарядно одетый, седобородый и дородный местный богач. Но никто не прислушался к их голосам.
— Что он кричит? Если ему надо, пусть сам и ловит сумасшедшего, пусть сам и закидывает камнями.
— Ему видите ли хочется, чтобы ловили другие, а он стоял бы и смотрел в свое удовольствие.
— С сумасшедшим связаться — с сумасшедшим сравняться. Правильно в народе говорят: с дураком свяжись — сам дураком будешь.
— А он, Камаль, все-таки молодец, сам себе хозяин, свободный и вольный: что хочет, то и говорит. Пусть говорит, а мы послушаем.
…Когда Камаль размахнулся что есть силы посохом и хотел ударить Додхудая, Хатам успел загородить калеку, и удар пришелся ему по голове. Посох рассек голову. Все, кто увидел, что по лицу Хатама течет кровь, поспешили к нему на помощь. Камаль тем временем, как ни в чем ни бывало, своей покачивающейся походкой вышел из мечети и был таков. Вскоре издалека, со стороны полей, послышалась его песня.
Друга просить — аллах не приведи, Врага умолять — аллах не приведи, Подлецу задолжать — аллах не приведи.Между тем к Хатаму подбежал Ходжа-цирюльник.
— Хатамджан! Что с тобой случилось, сынок? Ты никак весь в крови.
— Ему досталось посохом от того полоумного. Но рана несерьезная, заживет.
— Зажить-то заживет, но все же, подожди, я сбегаю за снадобьем. — Пробившись сквозь толпу, цирюльник побежал в свое жилище.
Додхудай все еще не мог успокоиться и бормотал:
— Это что же такое? Все только смотрят и бездействуют. Разве это правоверные, разве это мусульмане? Средь белого дня, в мечети, где полно народу, в то время, когда совершается джума-намаз, в благословенном доме аллаха какой-то негодяй оскорбляет повелителя правоверных, священнейшего эмира, тень самого аллаха на нашей грешной земле, обливает его грязью, а всемилостивейшего, всемогущественнейшего аллаха называет своим другом, а себя называет сотрапезником аллаха, и все люди слышали эти святотатственные, кощунственные слова и никто пальцем не пошевелил, чтобы оборвать этого негодяя, поймать его и наказать. Что за позор? Что за беззаконие? Где же наша мусульманская вера?
— С сумасшедшим связаться — с сумасшедшим сравняться, — проговорил кто-то в толпе.
— Сумасшедший? Кто говорит, что он сумасшедший?! — угрожающе крикнул Додхудай. — Не сумасшедший он, а враг повелителя правоверных!
— Конечно, он сумасшедший, — вмешался Карим-каменотес. Разве здравомыслящий человек скажет, что он сейчас только сидел на небе с богом и разговаривал?
— Да, юродивый он, блаженный. Что с него возьмешь? — послышались голоса.
— Ну и ну! — только и нашелся сказать Додхудай.