Грозненские миражи
Шрифт:
— Тапа! Я бы не сказал, но… Они бы меня убили. Я не из-за себя, пойми, даже не из-за Светы. Я из-за Наташки с Петей. Как бы они одни?
— Муха, — удивлённо повернулся к нему Павел. — Но у меня же тоже есть сын.
— У тебя один…
— Что? Что ты сказал?
— У тебя один. Один, а у меня двое.
— Ты что, пьян? — сузил глаза Павел. — Или голову повредили?
— Нет, — сказал Виктор, не сводя с него лихорадочного взгляда. — Двое больше, чем один, я не виноват, что у меня двое. Мы же для них живём, Тапа! Было бы у тебя
— Уходи!
— Что?
— Пошёл в жопу, Муха!
— Подожди! — заторопился Виктор. — Ты же всё рано выкарабкаешься…. И ещё Кулёк велел тебе предать…
— Уходи! — тихо сказал Павел, закрыв глаза. — Я не хочу тебя больше видеть. Никогда.
Лучше бы он закричал. Лучше бы он его ударил.
Виктор Андреевич помотал головой, отгоняя многолетний дурман, протёр глаза и снова, уже в пятый раз, прочитал короткий текст. Одна строчка: «Привет, Муха! Рад, что тебя нашёл. Дай номер твоего сотового. Теперь уже скоро))». И больше ни слова.
Затем нажал «Ответить», набил, путаясь в цифрах, номер своего телефона и отправил письмо. Вытащил сигарету, покрутил в руках, бросил на стол. Потянулся, откинулся в кресле и прикрыл глаза. На лицо медленно выползла довольная, какой уже не было много лет, улыбка.
Глава 21
Мерседес, моргая мигалкой, пронёсся мимо еле ползущих машин и остановился перед светофором; в кармане коротко промурлыкало. Кулеев достал телефон, недоумённо поглядел на экран: СМСки ему приходили редко. Достал из другого кармана очки, разглядел отправителя и на миг застыл. Последний раз этот номер оживал лет пять назад. Валентин прочитал сообщение, секунду подумал и решительно нажал на вызов.
— Алло, — отозвалось за тысячу километров. — Привет, топ-менеджер! Говорить можешь?
— Могу, раз звоню, — засмеялся Валентин. — Рад тебя слышать, Муха! Что-нибудь случилось?
Даже сквозь пространство стало слышно, как на той стороне напряглись и Кулеев тут же, не дожидаясь ответа, мягко сказал.
— Ладно, Муха, не обижайся. Я, правда, рад, просто задолбали уже: как будто я всем должен.
— Я не обижаюсь, — голос Виктора говорил об обратном. — Просто… Что тебе могут позвонить просто так, ты не предполагаешь? Даже я. А если Тапик?
— Что?! — вскрикнул вице-президент, увидел в зеркальце удивлённый взгляд шофёра и понизил голос. — Что?
— Пашка появился.
Горло сжало удавкой. Кулеев замолчал, слушая, как на той стороне напряжённо дышит в микрофон его давний друг. Машина свернула к величественному зданию офиса, нырнула по пандусу в подземную стоянку; шофёр вышел и деликатно застыл у задней двери. Валентин Сергеевич молчал.
— Кулёк… — тихо сказала трубка и Валентин, очнулся.
— Слушай, Муха, — сказал он почти обычным тоном. — Я сейчас не могу, давай я позже тебе позвоню, и ты мне всё расскажешь. Только всё! А то я ведь ничего
— Валька, — удивлённо спросила трубка, — Валька, ты что? Как это ничего? Какие пятнадцать лет? Ты что, охренел?
— Не ори! Откуда я могу что знать?
— От верблюда! — закричала трубка, и Валентин отодвинул её от уха. — Все знают, а он нет! Тебя ещё хоть что-нибудь интересует, кроме бабок? Интернет включи! Включи, набери «Павел Тапаров» и посмотри! Не знает он!.. Совсем уже!
Валентин Сергеевич захлопнул крышку телефона, постучал в стекло и тяжело зашагал к ждущему его лифту.
«Все знают, а он нет! — стучало в голове. — Тебя ещё хоть что-нибудь интересует? Хоть что-нибудь? Хоть что…»
Валентин нервно затушил сигарету в пепельнице, сразу же закурил ещё одну и вновь вонзил в Виктора тяжёлый взгляд.
— С ума сошёл? Куда ты поедешь?
Виктор сидел на стуле, смотрел куда-то в стену и упрямо молчал. Чуть ли не впервые в жизни его не удавалось пробить ничем. Ни логикой — он её игнорировал, ни описанием возможных последствий — он только пожимал плечами, ни даже оскорблениями — их он пропускал мимо ушей. Через полчаса Валентин всё понял и продолжал уже по инерции, надеясь, скорее, на чудо.
— Телик хоть смотришь? Видишь, что там делается. Аэропорт опять бомбили. Сказали, что оппозиция, но ведь ясно же. Ты до города не доедешь!
Виктор чутко уловил перемену и соизволил ответить.
— Доеду. Я узнавал.
— Узнавал он! — Валентин уронил пепел на стол, чертыхнулся. — Ну, доедешь. А дальше? Опять во что-нибудь вляпаешься? Второй раз может и не повезти!
— Всё равно другого выхода теперь уже нет.
— Только не надо меня этим упрекать! Я не виноват, что Саламбек нашёл другие пути, и я ему больше не нужен.
— Можно было раньше, — сказал Виктор, глядя по-прежнему в стену. — Когда он был готов на всё. А ты денег жалел.
— Не жалел! — взорвался Валентин. — Их просто не было! И не у меня, а у нас!
— Хорошо, — согласился Виктор, — пусть у нас. Сейчас они есть, и везти придётся мне.
Валентин замолчал. Оставалась ещё одна возможность. Пользоваться ею не хотелось, пользоваться ею было противно, но другого выхода он не видел.
— Муха, — сказал он, стараясь, чтоб голос звучал, как можно обиднее, — он же всё равно у тебя теперь не возьмёт.
Тщательно отравленная стрела отскочила от цели, как от бронежилета и полетела назад.
— Может быть. Но кому же ещё везти, — сказал Виктор, и Валентин затаил дыхание, уже понимая, что последует дальше. — Не тебе же?
Стрела вонзилась в стрелка, и Валентин сдался окончательно.
— Да ты не психуй, Кулёк, — впервые посмотрел ему в глаза Виктор. — Я же понимаю всё. И что тебе нельзя, потому что дела оставить не на кого, и что на Саламбека надеяться больше нельзя. И что наделал всё я. Но делать что-то надо. Не психуй.