Грозный год - 1919-й (Дилогия о С М Кирове - 1)
Шрифт:
Василий был потрясен рассказом Атарбекова.
– Георгий Александрович, а что, если проверить водолазов?
– Вот это же предлагает и Сергей Миронович. Будем искать других водолазов.
– Я не об этом. Что, если... я спущусь на дно реки?
– И, не дожидаясь ответа, он побежал к Кирову.
Выслушав Василия, Сергей Миронович отрицательно покачал головой:
– Нет, это опасная затея.
– Да нет же, Сергей Миронович!
– не сдавался Василий.
– Совсем не опасная! Спросите водолазов, старшину!.. Правда, товарищи, не опасная? обратился он за поддержкой к Косте Большому, но
За водолаза ответил старшина.
– Чего уж там опасного, - хмуро буркнул он.
– Тридцать лет на воде жив, здоров, ничего со мной не делается.
– Ну вот видите, Сергей Миронович!
– обрадовался Василий.
– Нет, нет, и не выдумывай!
– возразил Киров.
– Я хорошо плаваю, Сергей Миронович. Мне реку переплыть - пустяк. Вы не беспокойтесь, сердце у меня - крепкое. Я и без скафандра долго могу пробыть под водой. Да и водолазное дело я знаю неплохо. Ребята мне все рассказали. Тут дело несложное. Я ненадолго! Только одним глазом посмотрю, нет ли там машины, и сразу же дам сигнал: подымите наверх.
За Василия вступился старшина:
– Пусть лезет! Ничего с ним не случится. Давно приглядывается к нашей работе, с самого первого часа.
– Ну вот видите, Сергей Миронович!
– с мольбой в голосе сказал Василий.
В разговор вмешались Костя Большой и Костя Маленький, потом старшина, снова Костя Большой и Костя Маленький.
Киров рассмеялся, поднял руки:
– Сдаюсь! Убедили. Готов хоть сам спуститься на дно Волги.
– Сейчас вы все убедитесь, что я совсем даже неплохо знаю водолазное дело, - счастливо сказал Василий.
И правда, за эти семь дней, ежедневно бывая у полыньи и наблюдая за работой Кости Большого и Кости Маленького, Василий многому научился у них. При нем водолазов снаряжали к спуску на грунт, при нем их поднимали на поверхность. Он видел, как это делалось, с какими трудностями было связано. От природы любознательный, вникающий во все подробности каждого дела, он и сейчас интересовался водолазным искусством, совсем не думая, что когда-нибудь оно ему пригодится. Прислушиваясь к рассказам старшины о подъемах затонувших пароходов, к спорам и разговорам Кости Большого и Кости Маленького, он запоминал назначение каждой части скафандра и воздушной помпы, "азбуку водолаза", все больше и больше познавал эту интересную, рискованную, полную романтики работу.
И вот все это ему пригодилось!
Старшина переворошил ящик с водолазными костюмами, нашел рубаху нужного размера и дал примерить Василию. Потом Костя Большой и Костя Маленький растянули рубаху на полу и накачали через шланг воздухом, чтобы проверить, не порвана ли где она. Старшина, ползая на коленях, стал всю ее прослушивать...
Василий снял сапоги, полушубок, натянул на себя шерстяное белье. Потом влез в водолазную рубаху. На ноги ему надели калоши со свинцовыми подошвами, на плечи - тяжелую манишку, на грудь и спину навесили двухпудовые грузы из свинцовых плит.
– Вы бы выбрали что-нибудь полегче, ребята!
– взмолился Василий.
– А без этого груза не потонешь, - сказал Костя Маленький.
– Раздует тебя.
– Как пузырь!
– загоготал Костя Большой.
– У нас однажды был такой случай...
– начал было рассказывать Костя Маленький.
Но
– Ладно, ладно! Будет тебе байки рассказывать.
– Ну, с богом, - сказал старшина, приподнимая Василия со скамейки.
Осторожно, еле передвигая ноги по льду, Василий вышел из палатки и, стараясь ни на кого не смотреть, направился прямо к полынье. У самой кромки льда он опустился на колени.
Старшина дал Василию последние советы по сигнализации, надел ему на голову медный шлем, но тут же снял, спросил у Кирова:
– Все это всерьез... или шутки?
Киров нахмурился:
– Всерьез! Какие тут могут быть шутки?
– Простите, - сказал старшина, не то чем-то взволнованный, не то оскорбленный, и снова надел на голову Василия медный шлем.
Заработали маховики воздушной помпы. Накачивали воздух Киров и Атарбеков.
Старшина быстро завинтил гайки на шлеме и бросил ключ на снег:
– Готово!
Василий, как заправский водолаз, взял подводный фонарь, спустил ноги в полынью, помедлил некоторое время, оттолкнулся ото льда и начал медленно погружаться в воду.
На поверхности полыньи забулькали пузырьки.
Все собрались вокруг воздушной помпы и стояли затаив дыхание. Задрожали стрелки на циферблате манометра. Два метра... три... четыре... пять... шесть... семь... восемь...
Старшина дернул за сигнальную веревку. Это значило: "Как чувствуешь?"
Василий ответил таким же сигналом: "Я на грунте, чувствую себя хорошо".
Первое, что предпринял Василий по совету старшины, опустившись на дно, это зажмурил глаза, чтобы привыкнуть к темноте. Потом сделал три шага по течению. Осветил вокруг себя фонарем и осмотрелся. Ни машины, ни ящиков с деньгами, ни чемодана Сергея Мироновича на грунте не было... У самого фонарного стекла тучей пронеслись какие-то мелкие рыбешки. Василий с большим трудом сделал несколько шагов правее. Снова напряженно вгляделся в темноту, но по-прежнему ничего не было видно. Это его озадачило. Куда же могла деться машина? Значит, водолазы были правы и зря о них так плохо думали... Вдруг течением его повалило на грунт и покатило. От неожиданности Василий выронил фонарь. Его тотчас же унесло течением. В абсолютной темноте ничего нельзя было разглядеть. Василию стало дурно, не хватало воздуха. Тщетно старался он уцепиться за что-нибудь руками. И тут же вспомнил, что водолазную рубаху может раздуть, и тогда он, как пробка, вылетит на поверхность, если не нажмет на головной золотник. Собравшись с силами, он нащупал под ногами точку опоры и с размаху прижал головой пуговку в шлеме. Но его снова понесло вниз по грунту, и он потерял сознание.
Опомнился Василий уже на льду. Рядом с ним лежал его шлем.
– Как ты себя чувствуешь, Василий?
– спросил Киров.
Но он не ответил и сжал ладонями уши.
– Что, сильно болят?
– Это с непривычки, - сказал старшина.
– Бывает, что и кровь носом идет.
Через некоторое время Василий окончательно пришел в себя. В палатке с него сняли калоши, свинцовые грузы, помогли переодеться.
– Машины нет, Сергей Миронович, - сказал он, жадно затягиваясь папиросой.
– Я все осмотрел в радиусе полыньи. Вот рыбы много. Подкормка, видимо, хорошая.