Грозный год - 1919-й (Дилогия о С М Кирове - 1)
Шрифт:
Многолюдно было в эти дни в ревкоме. Кроме больных из отдела в отдел ходили беженцы, просили ордера на жилье, карточки на хлеб и рыбу. Надоедали и хозяева: у одних были конфискованы запасы продуктов и товаров, у других - заняты квартиры для беженцев. Приходили плотники и бондари за нарядами на работу. Приходили делегации от предприятий: одни что-то требовали, другие приносили подарки для армии. Ревком работал с утра до ночи и с ночи до утра. Свет в окнах горел круглосуточно, - дни были короткие, хмурые, ненастные.
Диву давались обыватели: такого они никогда не видели у себя в городе.
Многолюдно и шумно было в эти дни и в губкоме партии. Здесь
Был уже вечер, когда в кабинет Кирова, сразу же после ухода делегации рабочих консервно-томатных заводов "Вартаньянц и Холчев", вошел крепкого сложения моряк, обвешанный оружием.
– Ульянцев, - представился он.
– Губвоенком Ставрополья. Прибыл с отрядом моряков.
Поздоровавшись, Киров с улыбкой посмотрел на матроса:
– Подумать только, какое в городе совершилось чудо!.. Вы верите в чудеса?
– Как вам сказать...
– Ульянцев тоже улыбнулся, не зная, что ответить Кирову и как с ним держаться.
– Ну скажите, что верите!..
– Киров усадил Ульянцева на диван, сам сел рядом.
– Тут у нас в Астрахани целых два месяца не работали консервные заводы. Не было рыбы, или, как здесь говорят, рыбосырья. И это в Астрахани!.. Ревком заинтересовался рыбной проблемой, и знаете, что оказалось? Председателем правления консервных заводов был известный в городе меньшевик Гладышев, а промыслами руководил не менее известный эсер Степанов... Потому-то не было ни рыбы, ни консервов! "Председателей" мы сняли с работы, на их место назначили выдвиженцев с заводов Митрофанова и Нобеля. И вчера же, буквально на следующий день, на заводы было доставлено четыреста пудов рыбы. А сегодня мы уже получили первые двадцать тысяч банок консервов! Это ли не чудо?
– В такое чудо и я поверю, - весело отозвался матрос.
– Здорово замерзли?
– Киров вдруг сощурился, точно что-то припоминая.
– Скажите... вы не из тройки ли руководителей кронштадтских большевиков: Рошаль - Сладков - Ульянцев?
Моряк широко улыбнулся, снял шапку-ушанку.
– Угадали, товарищ Киров. Я и есть тот самый Ульянцев. Ульянцев Тимофей Иванович.
– Ну, тогда я о вас слышал. Балтийцы - надежный народ. Явились как нельзя кстати!..
– Не очень-то большой отряд, товарищ Киров, но надежный, вы правы. Половина - балтийцы, половина - черноморцы. Командир черноморцев умер в степи от тифа, и матросы его присоединились к моему отряду.
– Сколько человек в отряде? Есть ли больные? Обмороженные?
Вопросы следовали один за другим. Ульянцев еле успевал отвечать на них.
Сергей Миронович был настолько прост и обаятелен, что Ульянцев не мог поверить в то, что видится и разговаривает с ним впервые. Казалось, что они старые друзья, встретившиеся после недолгой разлуки. Казалось, что и вопросы-то он задает как старый и верный друг, который так рад его счастливому возвращению!
– Хотя мы превращаем город в крепость, но нам надо быть готовыми ко всяким неожиданностям.
– Киров оценивающе посмотрел на Ульянцева.
– Что, если вам предложить Ревтрибунал? Данные для этого у вас вполне подходящие. Вы бы здесь навели революционный порядок.
– Стариковская это работа, - ответил Ульянцев.
– Мне бы повоевать, товарищ Киров.
– Так уж и стариковская!
– усмехнулся Киров.
–
Подумав, Ульянцев согласился. Да и не мог не согласиться! Ведь у него был такой большой опыт работы в "Общественно-демократическом суде над провокаторами", созданном большевиками в революционном Кронштадте. Это было еще при Временном правительстве. Председателем суда тогда был Ульянцев.
– Ну вот и хорошо!
– Киров достал из горы папок "Дело Буданова", протянул Ульянцеву.
– Ознакомьтесь потом с этими материалами. Они касаются бывшего члена губисполкома... некоего мерзавца Буданова. Судить его придется со всей строгостью революционной законности.
В кабинет вошли Чугунов и Атарбеков.
Киров представил им Ульянцева.
– Наш председатель Ревтрибунала. Он же командир матросского отряда. Прошу любить и жаловать.
Ульянцев с первой же встречи им понравился. Располагал к себе и его внешний облик: крепкая, ладная фигура, энергичное, скуластое лицо, проницательные черные глаза, небольшие усы, которые делали его немного старше своих тридцати лет.
– Работу мы свою закончили, - сказал Чугунов, расстегивая кожанку. Когда прикажете докладывать, товарищ Киров?
– А хоть сейчас! Товарищу Ульянцеву тоже полезно быть в курсе наших астраханских дел.
Атарбеков встал у печки, грея озябшие руки. Чугунов сел к столу, неторопливо вынул из папки ворох всяких планов и бумаг и так же неторопливо разложил их перед Кировым. Губвоенком во всем любил порядок, и в особенности с бумагами!
– Мы раз десять обошли город. Прошлись вдоль Волги, по Канаве. Выбрали наиболее важную в стратегическом отношении линию обороны. Чугунов развернул план побережья с намеченными на нем опорными пунктами будущей линии.
– Мы с Георгием Александровичем предлагаем против Форпоста создать следующие опорные пункты: клуб моряков - три пулемета; Приволжские номера, угол Никольской и Набережной, - два пулемета; номера "Бристоль", правое крыло, второй этаж, - пулемет; чайная "Свобода", угол Набережной, третий этаж, - пулемет; тридцать девятый госпиталь, Набережная, два угла, - два пулемета...
Вечером Коммунистический отряд Мусенко уходил в калмыцкую степь. Перед походом бойцы отряда собрались на митинг в кинотеатр "Вулкан", переоборудованный под лазарет для тифозных. Из зала были вынесены скамейки и сложены горой перед входом на улице, а в фойе, в коридоре - всюду навалены топчаны, кровати-раскладушки, столы, табуретки, баки для кипячения воды.
После выступлений участников похода и напутственного слова начальника штаба Коммунистических отрядов Аристова на улице заиграл духовой оркестр. Входные двери кинотеатра распахнулись, и бойцы повалили на улицу строиться в колонну. У входа и на перекрестке толпились провожающие. В стороне, у стен кремля, стоял обоз, пылали костры.
Впереди колонны грянули песню:
Наш отряд идет на фронт,
В Батуме остановка,
Идем мы гордо, взгляд вперед,
В руках у нас винтовка!
В конце колонны подхватили:
На то мы красные орлы,
Солдаты-коммунары,
В штыки идем мы на врага,
Бойцы идут за нами...
Провожать отряд вышли члены ревкома во главе с Кировым. Позади шел Василий, лихо заломив фуражку, сунув руки в карманы добротного полушубка. Он должен был идти с отрядом как представитель ревкома.