Грозный год - 1919-й (Дилогия о С М Кирове - 1)
Шрифт:
Перелистывая журналы, Киров спросил:
– Ну, а начальник станции тоже не знает?
– Не знает.
– А прапорщик, ваш инженер?
– Нет, - сказал радист.
В домик шумной ватагой вошли матросы во главе с Тимофеем Ульянцевым.
– Разрешите доложить, товарищ Киров?
– Ульянцев лихо взял под козырек.
– Докладывайте!
– Киров встал.
– Форт очищен от беляков. С нашей стороны трое раненых. Над фортом развевается Красное знамя Советов!
– Благодарю, товарищи военморы. С первой победой!
–
– В восемь начнет работать станция. Нужны радисты и шифровальщики.
– За радистом нам далеко не ходить. Николай!.. Басов!..
– крикнул Ульянцев.
Басов появился в дверях радиостанции.
– Ну, дружок, - сказал Басов Калиновскому, - будем работать на пару. Только у меня без всяких выкрутасов. Мы тут все - балтийские, черноморские и волжские матросы. А матросы, сам знаешь, фокусов не любят.
– Он разрядил винтовку, поставил в угол комнаты, а наган вытащил из кобуры и сунул за пояс.
– Я бы хотел... станцию сдать вам. Вы бы и работали. Так оно было бы спокойнее.
– Калиновский попытался встать и уйти.
Басов дернул его за руку, усадил обратно:
– Нет, дружок, работать будешь ты, а я буду только контролировать. Не пытайся меня обманывать. Я сам хитрый.
– Да я и не пытаюсь обманывать, - в смущении проговорил Калиновский, - я совсем и не хитрый...
Басов хорошо знал, что у каждого радиста, работающего на ключе Морзе, свой радиопочерк, свой стиль работы. Один дает тире короче, другой длиннее. Достаточно за ключ вместо Калиновского сесть кому-нибудь другому, как в Гурьеве и в Порт-Петровске поднимут тревогу: кто у аппарата?.. Поэтому Басов предусмотрительно оставил работать на ключе Калиновского, а сам занялся беглой проверкой технического состояния станции.
На первый взгляд станция была в порядке.
Часовая стрелка приближалась к восьми.
– Включить аппарат?
– спросил Калиновский.
– Включай, - приказал Басов.
Калиновский сел за ключ. Басов устроился напротив, тихо шепнул ему, чтобы не слышал Киров, стоящий у окна:
– Сам понимаешь, тебе нет никакого смысла дать какое-нибудь там лишнее тире или точку. Учти, на рейде у нас есть контрольная станция.
Басов надел наушники, и Калиновский на вызов Гурьева ответил согласием на прием радиограммы. Радиограмма была зашифрована, адрес тоже зашифрован. Басов протянул Кирову текст радиограммы, и Сергей Миронович углубился в его изучение.
Гурьевский радист открытым текстом запросил Калиновского: "Слышу работу радиостанций красных кораблей. Слышите ли вы?"
– Что ответить?
– спросил Калиновский.
Басов посмотрел на озабоченное лицо Кирова и на бумажке написал: "Слава богу, у нас все спокойно, красных не слышим. Сообщайте почаще о них, мы будем следить. Сообщите время для проверки часов", - протянул бумажку радисту. Тот усмехнулся и заработал ключом...
Гурьевский радист в ответ сообщил время,
Киров вернул радиограмму Басову:
– Передай по назначению. Пусть думают, что станция по-прежнему в их руках.
– У нас одно назначение - Петровск!
– Калиновский вызвал Порт-Петровск и передал текст радиограммы.
Киров снова углубился в изучение шифра.
Калиновский и радист Порт-Петровска открытым текстом обменялись справками о погоде, проверили часы и выключили аппараты.
– Лю-бо-пыт-ный шифр!
– сказал Киров, пряча радиограмму в карман.
– "Альбатрос"!
– с восхищением произнес Калиновский.
– Мы над ним ночи просиживали с господином поручиком. Да и наш прапор кое-что смыслит в шифрах...
– Ну и как?
– Головоломный шифр. Не разгадать!..
Поручив Басову выставить надежную охрану, Киров пошел на флагман.
К берегу со всех сторон стекались жители форта. Шли киргизы и туркмены в пестрых халатах, в высоких мохнатых папахах. Шли рыбаки, зверобои, рабочие с промыслов. Веселой гурьбой бежали босоногие мальчишки. Каждый нес какую-нибудь посудину. Гремели ведрами, кастрюлями, кувшинами. Хватали матросов за руки, просили воды.
– Пить, пить, пить, - неслось отовсюду.
– Где же у вас вода?
– спросил Ульянцев.
Из толпы выкрикивали:
– Сроду ее у нас не было!
– Живем на привозной!
Подошел Киров. Ульянцев объяснил ему, в чем дело. Киров распорядился выдать жителям форта по три краснофлотские кружки воды на человека. Толпа хлынула к кораблям, увлекая и его за собою...
Вскоре в очереди за водой уже пели песни, играли на гармониках. Группа рыбаков несла в подарок командам кораблей свежую каспийскую рыбу. И не какую-нибудь там мелочь, а осетров и белуг. Одну рыбину тащили человек десять, в ней, наверное, было пудов двадцать.
К Кирову подошли рыбаки и зверобои - все старики, бородатые, кряжистые, с загорелыми, обветренными лицами.
Один из них, подслеповатый дед, с клюкой в руке, подал Сергею Мироновичу письменную жалобу от рыбаков на начальство форта: не выпускает в море, не разрешает везти рыбу в Астрахань, а там, говорят, голод, рыбой можно было бы подсобить народу.
– Ну, а кроме рыбы чем промышляете?
– спросил Киров.
– Тюленями! Слыхали про тюленей?
И наперебой стали рассказывать про тюлений промысел.
Тюленей промышляют осенью, когда они тысячными стадами идут к месту лежки, на острова. В удачливый год их бьют до двадцати, а то и до тридцати тысяч. Бьют простыми дубинками. Промышляют и зимой. Тогда зверобои большими артелями, на десятках саней, по льду выезжают далеко от полуострова и бьют зверя где-нибудь посреди Каспия...
Потом старики стали жаловаться, что на полуостров подвозится мало пресной воды, на отсутствие хлеба и других продуктов, и просили Кирова помочь им наладить нормальную жизнь.