Грозный отряд
Шрифт:
Две старые служанки настороженно посмотрели на них, когда они проходили мимо маленькой столовой с длинным столом, уставленным хлебом и сырами. В животе у Коула заурчало. Жидкая каша, которую подали в лагере ополчения, едва ли подходила даже собаке, но он заставил себя проглотить ее.
Они достигли двойных дверей. Те были незаперты и со скрипом отворились. Их взорам предстала лестница, ведущая в темноту.
— Зал Большого Совета — на втором этаже, — сказал Эремул. — Продолжай подниматься. Пройди через библиотеку, а затем вверх, на четвертый этаж. Стасисеум охраняться не будет.
Коул почесал затылок. Обстриженная голова все еще зудела, но, увидев свое отражение в водах Краснобрюшки, он вынужден был признать, что выглядит довольно привлекательно. Даже опасно.
— Что такое Стасисеум?
— Ты узнаешь это довольно скоро. — Эремул развернул кресло, чтобы заглянуть ему в глаза. — Здесь наши пути расходятся.
— Ты со мной не идешь?
Чародей покачал головой.
— Происшествие со стражем опустошило меня в большей степени, чем ночь с лунной пылью и дорогими шлюхами — карманы магистрата. Я обессилел, образно говоря, на ближайшие несколько часов. Сосредоточься на убийстве лорда-мага и больше ни на чем. Ты понимаешь? У нас никогда не будет лучшей возможности, чтобы избавить город от этого сукина сына, виновного в геноциде и богоубийстве. Салазар должен умереть.
Коул кивнул. Он крепко сжал рукоять Проклятия Мага.
— Я не подведу. Именно для этого я был рожден. Наследие моего отца, оставленное мне.
Эремул посмотрел на него со странным блеском в глазах.
— Иди и сделай так, чтобы отец гордился тобой, Даварус Коул.
Второй этаж Обелиска открылся перед ним, подобно входу в ад. В отличие от первого уровня башни, здесь не было окон, через которые проникал бы свет. Единственное освещение давали факелы на кронштейнах. Коул пробирался по узкому проходу, держась внутренней стены, с заряженным арбалетом в руке. Его ноги в сапогах бесшумно ступали по мягкому ковру.
Коридор плавно изгибался вдоль стороны башни. Юноша шел по нему, пока не заметил возникшую на стене тень, которая двигалась ему навстречу. Он припал к полу и приготовился стрелять. Тень неожиданно заколебалась, затем повернулась и исчезла в противоположном направлении. Коул глубоко вздохнул и отправился дальше, пока тень не появилась вновь, и теперь он увидел часового, который ее отбрасывал.
Он смотрел в другую сторону и, казалось, что-то бормотал. Сердце Коула ушло в пятки, когда другой голос пробубнил ответ. «Их двое. Это может оказаться непросто».
Коул отступил назад по проходу и стал ждать. Через пару минут тень ближайшего стражника снова оказалась в поле его зрения. Коул стал двигаться одновременно с ней, не попадаясь часовому на глаза. Когда тот наконец остановился, чтобы развернуться в обратном направлении, Коул сделал ход. Он поднял арбалет и выстрелил. Стрела попала солдату в шею. Через мгновение Коул оказался рядом, и Проклятие Мага заставило стража замолчать навсегда, прежде чем тот успел издать хотя бы звук.
Коул оттащил тело по коридору до самой лестницы и спрятал там. Ковер скроет кровавые пятна, но теперь ему нужно торопиться. Он поспешил по проходу
Возблагодарив удачу, Коул вновь поднял арбалет. Он наводил его на цель, когда стражник повернулся. Юный Осколок бросился в нишу и попятился, пока не уперся спиной в одну из огромных дверей. Он затаил дыхание.
— Кто там? — спросил часовой. Раздался звук вынимаемого из ножен меча. Бросив арбалет, Коул извлек Проклятие Мага и, когда караульный достиг ниши, всадил его тому в грудь. Заколдованный кинжал пробил кольчугу и вошел глубоко в плоть. «Смерть, — подумал Коул. — Здесь смерть».
Когда он смотрел в лицо умирающему человеку, желание изречь некое остроумное замечание поникло, как пергамент, тронутый пламенем. «Он немногим старше меня. У него не такие жестокие глаза, как у Рябого или у другого стражника, который убил старика там, на Крюке».
Даварус вспомнил потрясенное лицо Крамера, когда он перерезал ему горло. «В убийстве нет ни доблести, ни справедливости, ни героизма. Это… просто убийство. — Коул сполз на пол, опираясь спиной на двойные двери. — Это вина Салазара, — сказал он себе. — Когда тиран умрет, больше не будет убийств. Сонливия сдастся, и все мы станем свободны, чтобы построить лучший город. Справедливый город».
Он приложил ухо к двойным дверям. Они заперты. Может, зал Большого Совета и находится за ними, но до него не доносилось изнутри ни звука.
Осторожно переступив через тело, Коул продолжил двигаться по коридору и в конце концов добрался до другой лестницы. Поднявшись по ней, он вошел в библиотеку на третьем этаже. Там не было ни души, но он осторожно перемещался от одного книжного шкафа к другому — просто на всякий случай.
Когда Даварус Коул поднялся на четвертый этаж Обелиска, у него перехватило дыхание.
Весь этаж занимал один круглый зал. По его периметру шло толстое прозрачное стекло, за исключением тех мест, где лестницы соединяли этот уровень с нижним и верхним этажами. За стеклом были выставлены искусно изготовленные чучела существ, которых ему не приходилось прежде видеть, и это являлось воистину поразительным зрелищем.
Один из экспонатов являл собой зеленокожее человекообразное существо с выступающими клыками. Таксидермист установил эту тварь в агрессивной позе: шипастая палица в кулаке размером с бедро поднята так, словно вот-вот разобьет стеклянную тюрьму. Работа выполнена настолько тщательно, что Коул мог рассмотреть каждый волосок, торчащий на свинячьем носу существа.
В другой части зала он увидел нечто похожее на яйцо размером с ребенка, подвешенное над большой жаровней. Коул смотрел в изумлении. По краю жаровни он видел пламя,такое реалистичное, что оно просто не могло быть подделкой, и тем не менее пламя казалось совершенно статичным, бездвижным, как лед. Приложив руку к стеклу, он почувствовал тепло изнутри. Наверху неподвижно повис дым. Он, очевидно, также заморожен во времени.
Как Эремул назвал это место? Стасисеум?