Грозный отряд
Шрифт:
Гармонд прервал свое занятие, когда подошел Барандас.
— Командир, — сказал он. Чудовищный шлем придавал голосу гиганта зловещее эхо, так что он вполне соответствовал его демоническому внешнему виду.
Барандас кивнул в знак приветствия.
— Сколько? — спросил он. Ему не очень-то хотелось слышать ответ.
— Восемьдесят пять. Они стали выходить довольно быстро после того, как я начал стучать головами друг о друга.
Барандас поднял бровь. Это больше, чем он ожидал от той маленькой части города, в которую назначил Гармонда. В Мальбреке проживало почти четыре тысячи
— Кто-нибудь еще причиняет нам беспокойство?
Повернув голову в шлеме, Гармонд кивнул в сторону холма в нескольких сотнях ярдов к югу. На вершине холма располагалась группа имений, обнесенных заборами, с прелестными фруктовыми садами перед домами.
Барандас вздохнул. «Это всегда привилегированные граждане. Слишком богатые, слишком важные, чтобы посылать своих сыновей на войну».
— Я с ними поговорю, — сказал он.
Знать Сонливии по-прежнему сопротивлялась его усилиям, не желая принимать участие в обороне города. У него не оставалось выбора, кроме как поднять этот вопрос перед Тимерусом, который, вероятно, отмахнется от него с какой-нибудь неубедительной отговоркой. Тем не менее Барандас не видел причин, чтобы богатые торговцы и землевладельцы Мальбрека уклонялись от призыва.
Он пошел по тропинке, которая мягко извивалась вверх по холму. Прогулка была приятной. Отсюда он видел, как алые стражники ходят от двери к двери и вербуют подходящих кандидатов. Призванные получали один день, чтобы собрать все необходимое и попрощаться с родными, прежде чем отправиться в тренировочный лагерь за восточной стеной Сонливии.
Смахнув пот с бровей, он подошел к первому имению — маленькому особняку, скрытому за вишневыми деревьями, которые собирались расцвести, — и внезапно остановился.
Он вспомнил очень похожие деревья и день, начинавшийся так же великолепно.
В разгар дня воздух был наполнен ароматами лета. Запахи, которые всегда сопровождают жаркие дни в Сонливии, столь вездесущи, что их почти не замечают. Но ничто не могло заглушить благоухание цветения, резкий аромат травы и сладкий вкус розового сидра, столь популярного во время фестиваля Красного Солнца — единственного дня в году, когда лорд Салазар появляется перед своим народом.
Барандас вспомнил, с какой гордостью он маршировал рядом с товарищами во главе процессии. Тогда он служил в Алой страже, не прошло еще и года, как он вступил в ряды армии. Они прошли парадным маршем от Обелиска до заросшего буйной растительностью парка Вердиза, который занимал обширное пространство возле юго-восточного угла квартала знати, и проследовали к центру парка. Там безмолвно стоял Салазар перед огромным дубом.
Его называли Вечным деревом. Никто не знал, какое значение оно имело для лорда-мага, но само дерево было прекрасным, его золотые листья оставались нетронутыми сменой времен года. Вечное дерево, как помнили горожане, всегда занимало центральную часть парка.
Это было великолепное зрелище. Напоминание о тех чудесах, которые некогда существовали в мире, — до падения богов.
Он вспомнил,
Барандас закрыл глаза. Он вспомнил, как почувствовал неладное и, бросив взгляд вверх, увидел, что ветви над головой странно колышутся и потрескивают. Повинуясь интуиции, природу которой Барандас так и не понял по сей день, он бросился мимо Манипуляторов лорда-мага и сбил на землю невидимого убийцу прежде, чем тот успел всадить кинжал в спину Салазара. Поняв, что укрытие обнаружено, остальные убийцы соскочили на землю с ветвей огромного дерева. В течение нескольких секунд наступившего хаоса Барандас отбивался от невидимых убийц, получая рану за раной, пока нож не вонзился в его сердце.
Я стоял на коленях, харкая кровью. Салазар произнес какое-то слово, и неожиданно с убийц слетел покров невидимости и они стали видны всем. В бой вступили Манипуляторы, и с этого мгновения все поплыло у меня перед глазами.
Покушение на жизнь Салазара в день фестиваля Красного Солнца в конечном счете повлекло за собой Отбраковку. Самые могущественные маги Сонливии были признаны виновными в заговоре с целью убийства лорда-мага и найме чужеземных убийц. В тот день в Салазаре будто что-то надломилось, и позднее он приказал сжечь Вечное дерево и убить без всякой пощады всех магов в Сером городе и на зависимых территориях.
Что до Барандаса, то он проснулся с новым сердцем из заколдованного железа, и его ждало самое быстрое в истории города продвижение из стражника в Манипуляторы. Иногда он размышлял над тем, не было ли в этом преднамеренной иронии со стороны Салазара. Сердце из железа, дабы нести бремя долга и не разрываться от тяжести того, что должно быть сделано.
Он дошел до особняка. Облаяв его, собака убежала за дом. Барандас положил руку на эфес меча и кашлянул.
— По приказу лорда Салазара, лорда-мага Сонливии и законного властелина Мальбрека, откройте дверь.
Он ждал минуту или две. В конце концов дверь открылась, явив угрюмого старика в куртке из оленьей кожи, с трубкой в руке.
— Я уже говорил тому бронированному голиафу, — заявил он с досадой. — Тут, кроме меня, никого нет. Я слишком стар, чтобы сражаться в вашей проклятой войне.
Откуда-то из дома донесся кашель, который тут же оборвался, словно некто отчаянно пытался заглушить их.
— Думаю, что я посмотрю сам, — сказал Барандас. Он протиснулся мимо старика в прихожую и, пройдя через нее, оказался в роскошной гостиной.
— Это… это безобразие, — запротестовал старик, яростно затянувшись трубкой. — Да ты знаешь, кто я такой?
— Это не имеет значения, — ответил Барандас. Он окинул взглядом кожаные кресла и красивые шкафы палисандрового дерева. — Вы тут хорошо устроились.
Старик нахмурился.
— Горное дело идет у меня удачно. Я отправляю в город много камня. Всегда плачу налоги. До последней монетки.
— А это кто? — спросил Барандас, указывая на картину, висящую над камином.