Грозовая любовь
Шрифт:
— Нельзя назвать это беспокойством, мистер Чавес. — Голос у Кингсли поднялся. — Ублюдки похитили мою дочь.
Хэнк ухитрился изобразить на лице ужас.
— Dios! Я не знал этого, senor. Наверное, вы сходите с ума от тревоги.
— Не только от тревоги, но и от гнева тоже. Я никогда не думал о том, что могу убить человека, но теперь я мечтаю о смерти главаря бандитов Эль Карнисеро. Ему ничего не поможет, если он осмелится хотя бы пальцем коснуться моей маленькой девочки.
— Но как им удалось ее похитить? Думаю, она не
— Конечно, но ей пришло в голову затеять скачки наперегонки, — сердито сказал Кингсли. — Она чертовски упряма. Зная об опасности, она все-таки вызвала на соревнование Рамона.
— Рамона?
— Рамона Бароха, нашего соседа и, возможно, моего будущего зятя, — объяснил Кингсли. — Они оторвались от сопровождения и их захватили.
— Никто не ранен? — спросил Хэнк напряженным голосом. Как, Рамон Бароха его будущий зять? Значит, Саманта лгала, когда назвала его другом детства. Что еще могла она утаить? Эти мысли вихрем пронеслись у него в голове.
— Рамон ранен, но сейчас выздоравливает. Бедный мальчик так казнится, считая во всем виноватым себя.
— Конечно, если позволил похитить ее, — сказал Хэнк. — Он не ребенок и должен чувствовать ответственность.
Кингсли нахмурился.
— Но вы не знаете моей дочери. Она упряма и безрассудна, поэтому я не виню Рамона.
— Извините меня, senor Кингсли, — быстро ответил Хэнк. — Я не вправе судить. Могу представить, какие муки вы перенесли, и молю Бога, чтобы бандиты не причинили вреда вашей дочери. Думаю, что они хотят только выкупа.
— Они хотят не денег, а совсем другого, — резко сказал Кингсли. — Они добиваются того, чтобы я покинул Мексику. Вы можете этому поверить?
— Я слышал раньше о таких вещах, — уклончиво произнес Хэнк. — Может быть, вы чем-то раздразнили бандитов?
— Я никогда не встречался с ними.
— Тогда почему?
— Говорят, что они ненавидят gringos, но тысячи из нас живут в Мексике. Какой смысл выгонять меня одного, если только они не хотят захватить мою землю? Это место рядом с границей, оно идеально подошло бы им.
— Возможно, — согласился Хэнк. — Что вы собираетесь делать?
— Уехать. Сегодня же, в крайнем случае, завтра. Еще немного, и вы бы меня не застали, мистер Чавес.
— А покупателя вы еще не нашли? — встревоженно спросил Хэнк.
— Покупателя? Нет, я…
— Тогда, может быть, вы примете мое предложение?
— Вы меня не поняли. Я не продаю землю.
— Но вы уезжаете.
— Да, и не вернусь, пока не освободят мою дочь. Я уже говорил, что это ее дом, и я не собираюсь его продавать.
Хэнк закипел, у него едва хватило сил, чтобы казаться спокойным. Как мог он совершить такую ошибку? Несмотря ни на что, Кингсли собирается вернуться.
— Не понимаю вас, senor. Вы говорите, что любите дочь, а сами оставляете ее в лапах бандитов. Когда они поймут, что вы обманули их, они могут убить вашу дочь.
— Как только
— Ваша дочь настолько юна, что вы собираетесь много лет жить здесь с ней вместе? — резко спросил Хэнк.
— Нет, она достаточно взрослая, но при чем здесь…
— Извините, я совсем забыл о том, что вы говорили о вашем соседе как о будущем зяте, — быстро продолжал Хэнк. — Вы убеждены, что она останется на этой земле, но ваша дочь может выйти замуж и уехать к мужу.
. — Замужество дочери ничего не изменит, — с ноткой раздражения сказал Кингсли. — Земля станет ее собственностью, как только она выйдет замуж. Это будет свадебный подарок. Я давно так решил. Где бы она ни жила, здесь всегда будет ее дом, в который она может приехать, когда захочет.
— А вы будете ее здесь ждать? — сухо спросил Хэнк.
— Нет. Я говорил, что у меня есть земля за границей, в Техасе. Я перееду туда. Поэтому мне хотелось бы видеть зятем Рамона Бароха. Два поместья будут объединены, а я буду недалеко от них, меньше, чем в неделе езды.
Чуть помолчав, Кингсли изменил тему.
— Извините, мистер Чавес, я понимаю, что земля много значит для вас, но как получилось, что она перестала быть собственностью вашей семьи?
— Вряд ли вас заинтересует эта история, — спокойно ответил Хэнк. — Как вы думаете, когда ваша дочь станет владелицей ранчо, я смогу вернуться к разговору о продаже земли?
— Это будет делом ее и мужа, мистер Чавес. Но я сомневаюсь, дочь слишком любит свой дом.
— А вдруг я начну ухаживать за вашей дочерью и женюсь на ней?
Кингсли не заметил сарказма в голосе Хэнка и засмеялся, думая, что этой фразой Хэнк вежливо признает свое поражение.
— Мне не хотелось бы, чтобы желание жениться строилось на столь меркантильном интересе. Но если вы отдадите ей свое сердце, а она примет его, что ж, в этом случае земля будет премией.
Прощаясь с Кингсли, Хэнк старался быть спокойным. Но оставшись один, он дал волю своему раздражению. Если бы он знал все это раньше! Он мог жениться на Саманте и получить столь желанную землю и приданое. Не заплатив ни гроша! Если бы тогда он сумел завоевать Саманту! Если бы она не любила другого! Если бы она знала все об Эдриене!
Да, теперь он может признаться себе, что несмотря ни на что, хочет обладать ею. Но он будет бороться с искушением до самого конца своего предприятия. Он сделает все, чтобы Кингсли продал ему землю. Он сделает все… Господи, что он теперь может сделать!
Глава 23
Солнце уже опустилось за горы, когда Хэнк и Лоренсо, проделав весь путь за два с половиной дня, подъезжали к своему лагерю. Смеркалось, и они хотели добраться до заброшенной деревни засветло, не зажигая факелов.