Грозовое ущелье
Шрифт:
— А он как, сумеет организовать оборону?
— Мужик грамотный. Пятый год в армии.
— Ладно, немедленно снимайся и иди полным ходом к нему на помощь.
…Когда батареи полка подошли к озеру, весь луг был затянут густым дымом. Рядом с копнами чернели громады подбитых танков. Они стояли с развороченными гусеницами, с зияющими рваными пробоинами на броне. Несколько танков продолжало гореть.
С командирской машины сошли офицеры. Они остановились возле одного из разбитых орудий. Щит был исковеркан, накатник разбит. Навалившись
— Так ведь это Егор Ордынцев! — воскликнул майор Свиридов, рассматривая убитого.
— Он, товарищ майор, пять танков подбил, а шестой его срезал, — сказал подошедший сержант.
— Тот самый Егор Ордынцев? — раздался сзади голос.
Офицеры обернулись. К ним подходили комбриг и командующий артиллерией армии.
— Да, товарищ полковник, — подтвердил Свиридов. — Не пропустил танки, выстоял.
— Добрый был боец, — склонил голову комбриг. — Помню его: мы с ним от Сталинграда вместе шли.
— А что это за женщина в гражданском? — спросил командующий артиллерией.
Корзинкин молчал.
— Любовь его, товарищ генерал, — ответил за него сержант. — Здесь познакомились. Хотел ее отправить в деревню, да она осталась.
— Фамилию знаете?
— Так точно: Евдокия Милашевич.
— Жалко, молодая еще… А почему старшина в лаптях?
— Тут многие лежат в лаптях, — пояснил сержант. — На сенокос старшина Ордынцев выдал. Чтобы обувь кожаную не порвали. Жалел добро.
— Да, — покачал головой генерал, — настоящий старшина… Представьте к награждению погибших, товарищ Колесниченко. И женщину — тоже…
КОНЕЦ ВОЛКОДАВА
Повесть
Уездный город досыпал до вторых петухов, когда на Зеленой улице раздался истошный крик:
— Караул, помогите!
В ответ прозвучало несколько выстрелов и зашлись лаем дворовые собаки. Где-то хлопнула калитка, однако на улицу никто не вышел.
Когда бригада уголовного розыска прибыла на место, ворота дома-пятистенника были широко распахнуты, двери конюшни взломаны, а на веранде в луже крови лежал труп мужчины лет пятидесяти. Это был хозяин заезжего двора Егор Савичев, у которого останавливались приезжавшие на рынок крестьяне.
В комнатах все было разбросано, стулья и табуреты опрокинуты, из комода выброшено белье. Один из сотрудников заглянул в гардероб — вещи были на месте.
— А где его жена? — поинтересовался кто-то.
Перерыли все, но ни в подполье, ни на сеновале, ни даже в колодце, в котором долго ковырялись длинным багром, тела Екатерины Савичевой не нашли.
— Опросить соседей! — приказал заместитель начальника уголовного розыска Георгий
По одну сторону заезжего двора жил шорник Курилин, тихий скромный человек, по другую — аптекарь Левинсон. Шорник сказал, что накануне он был в гостях, крепко выпил и спал.
— А супруга моя глуха, как тетерев, — пояснил он, показывая жестом на растерянно улыбавшуюся жену.
— Вчера вы видели Савичеву?
— В чужой двор не заглядываем, — неопределенно ответил Курилин.
— Когда в последний раз у них были заезжие?
— Какие сейчас заезжие? — махнул рукой шорник. — Крестьяне сеют…
Ничего толком не добились и от супругов Левинсонов.
— У Израиля Георгиевича был с вечера сердечный приступ, — пояснила жена аптекаря, суетливо усаживая гостей. — Я с ним всю ночь промучалась. Только к утру и заснули оба.
— Савичеву в эти дни видели?
— Позавчера она заходила к нам, уже не помню зачем. Ах да, просила аспирину. А вчера ее что-то не видно было. — И добавила виновато: — Живем обособленно, друг другом мало интересуемся.
Через час труп Савичева увезли в морг. Взяв понятых, Шатров составил опись вещей.
— Никого в дом не пускать, чуть что — ставьте меня в известность, — приказал он двум сотрудникам и отбыл в милицию.
Там его уже ждали.
— Ну, что, Георгий, случилось? — спросил начальник уездной милиции Иван Федорович Боровков и окинул сотрудника угрозыска острым взглядом.
— Непонятное дело, — начал докладывать Шатров. — Вещи как будто все на месте, деньги, лежавшие в комоде, целы.
— А сколько их там?
— Немного, видимо, выручка с заезжих.
— Может, взяли больше, да хотели показать, что не за тем приходили?
— Возможно. А вот с конюшни трех лошадей свели.
— Так, так. Не цыгане ли хозяйничали?
— Откуда им, — возразил находившийся здесь же начальник угрозыска Парфен Трегубов. — Несколько лет ни одного табора в уезде…
— А золото могло быть у Егора Савичева? — снова поинтересовался начальник милиции.
— Могло, конечно, — ответил Шатров. — Я так думаю: тут дело рук людей Волкодава. Почерк их.
— Так его банду давно разгромили, — возразил Боровков, — а самого на десять лет осудили. В Красноярске отбывает срок.
— Разгромить-то разгромили, а кое-кто мог остаться. Простой уголовник на убийство редко идет. А тут такая пальба была.
— Постой, постой! — остановил Шатрова начальник милиции. — А сколькими пулями убит Егор Савичев?
— Одной, в голову.
— А выстрелов сколько было?
— По утверждению свидетелей — не меньше пяти.
— Закавыка, — почесал затылок Боровков. — И жинка Савичева исчезла. Может, в деревню к кому уехала?
— Выясним, — сказал Парфен Трегубов.
— Да, хлопот нам прибавилось, — вздохнул Боровков. — Ну, что ж, голов вешать не будем, надо действовать.