Грозовой Форт. Санкрам
Шрифт:
Одолев короткий участок магистрального отворота, выбрались к обжитым секторам Преисподней и немного притормозили. Обычная дневная суета работяг, пытающихся выжать крохи из развалин и наладить подобие быта, сильно сбавила в интенсивности – если угодно, стала фрагментированной. Скрипы, перестуки и глухие голоса звучали отдельными редкими очагами. А криво сколоченные времянки, живописно вписанные в обвалы домов, точно затаились в попытке ускользнуть от недоброго взгляда. И патрулей меньше обычного. Хотя плюсом отметил несколько команд, шедших параллельными
– Ходят, - прокомментировал тощий.
– А нам не похрен? – вскинулась Крыса, приглядываясь к темной норе безликого парадного.
– Меньше шансов, что на нас обратят внимание, - наставительно сказала Ива, уверенно отжимавшая у Замеса позицию всеведения. Умник остался безучастен – лишь покрутил головой на 180, осматривая выщербленные дорожки, уводящие в никуда.
Я махнул рукой – идем дальше. Приняли строй и топчем асфальт, звуча короткими шорохами. До первой вехи, которую наметил по карте, с час пути. Можно и быстрее, но тропки подобрал чуть в стороне от торных путей - чисто перебдеть.
На 20 минуте встретили сухого, надевшегося на арматуру и вяло скрипящего под слепые хватательные движения поломанных рук. Ива в инициативном порядке сходила и коротким тычковым через глазницу упокоила тварь. Сильно походило на жест милосердия, но упырь неожиданно расщедрился к зеленую искру адхары, и я одобрительно кивнул.
Дальше. Держим ритм.
Вехи, обозначенной на карте как «Счастливая Ракета», достигли в положенные сроки. Остановились у ржавого конструкта, некогда украшавшей детскую площадку – как есть ракета, которую подперли импровизированными стапелями из обломков труб, а на острие нахлобучили человеческий череп.
– И в чем счастье?
– хмуро спросила Крыса.
– Череп не твой, - наставительно сказал тощий.
Замечание справедливое, не отнять. Я жестом показал – садимся, ждем. Привычные пять минут, чтобы послушать город - чем живет, чем, сука, дышит. Надо сказать, хватило десяти секунд. На средней дистанции стреляли – мало того, перестрелка сильно напоминала позиционный обмен мнениями, когда противники окопались и покусывают друг друга в проверке на вшивость. Если прислушаться, то можно различить несколько огневых рубежей - с разницей по векторам градусов в 5. Активность нешуточная и очень хорошо, что сигнал ячейки маячит в стороне. В данном случае, незыблемые позиции девятой когорты играют нам на руку.
Я потер между ладоней крошево гальки, поднятой с осыпи кладки, и присмотрелся к молчаливым клетям домов. При всем прочем, дышалось легче. Цивилизация, конечно, хорошо, но мертвый город мне ближе - если угодно честнее и понятней. А вот бойцы не прониклись – смотрят настороженно и облегчения не выказывают.
– Смена №7, - нарушил я тишину.
Ответили, взбодрились, но, как погляжу, манок цивилизации уже запал в души. Людям нужен дом, куда можно вернуться после трудовых дел – место, которое примет тебя без условий и экивоков. И чтобы понимать – ты, сука, не один. Да Джимми, твое время упущено.
– Нахер. Уходим.
– Я поднялся, поправляя рюкзак. Чуть сдвинул автомат под хват и мельком отметил, что тощий приноровился к транспортировке Пугала. Да и новая усиленная упряжь, которую выторговали у Седого, помогла. Лепота.
Еще две метки разменяли часа за полтора. Разок пришлось занырнуть в ближний подъезд, припав к обломкам, и замереть, любуясь на серость дороги через разбитый дверной проем. На параллельной улочке вспышкой тревоги ударил надсадный крик - мужской захлебывающий голос повторял, разгоняя эхо:
– Батон! Батон! Батон!!
Двадцать секунд и вернувшаяся тишина навалилась ватным одеялом. Мы вроде как в домике, не спорю, но непонятная активность напрягает непредсказуемыми последствиями.
– Батон? – одними губами спроси Замес, тиская шмалабой.
Перекрытия этажей над нами отозвались тихими шорохами.
Тощий выразительно оглянулся на друга и покрутил пальцем у виска.
– Мелкая, поищи выход на другую сторону дома, - прошептал я и ткнул пальцем в сумрак ближайшей разбитой квартиры. – Двигайся тенью.
Крыса ускользнула вертким зверьком. Вернулась через минуту со садненым подбородком и задорным блеском в глазах. Ткнув пальцем назад, сложила колечко «ок». Вот и славно, ускользнем окольными путями, хотя хрен знает к чему придем и отчего спасаемся. Но веры окружению нет и не предвидится.
Проскользнув сквозь комнаты, заваленные кусками облицовки и остатками мебели, выбрались через оконце в небольшой иссушенный палисадник, облагороженный кривыми решетками. Некогда жилой дом отличался милотой и повышенной ухоженностью, а ныне оползал кусками перекрытий, заламывая остатки деревьев, белевших плетьми ветвей. Красота.
И тревога.
Присмотрелись к улочке, что плавным изгибом огибала ряд офисно-торговых зданий - до пяти уцелевших этажей, блеклые пятна вывесок, сайдинг, разодранный катастрофой, и дохрена входов-выходов, где притаилась тьма.
На грани слышимости что-то потрескивало - не ритмично и уныло.
– Давит, - признался посерьезневший Шест.
Замес кивнул, не отводя взгляда от ряда выбитых окон в здании напротив. Так-то из очевидного, если интересно мое мнение. Город, как не парадоксально, выглядел мертвее положенного, обостряя инстинкты правильных пилигримов. Но сигнал звал, о чем не преминула напомнить вездесущая инсталляция – не забывайся оператор.
Стылый воздух припорошил улочку серостью. Согласно карте, нам налево – до очередной вехи, обозначенный как мини-рынок «У Жорика». Каюсь, на метку захотелось посмотреть воочию, чтобы слегка оживить прошлое. Одного из ушедших призраков -Чебурека в миру звали Жора.
Выдвинулись чуть медленнее обычного, контролируя проулки, где катастрофа накрутила композиций из бетона, труб и остатков транспорта. Упрощая проблему – слишком много щелей. А смена, хоть и придерживалась изломов фронтальных стен, отрыта всему недоброму.