Грозовые Птицы
Шрифт:
— Держи, — сказал он, протягивая мне эту штуковину.
— Да мне этого пока хватит, — осторожно ответил я, указывая на винтовку, — гранаты не мой конёк.
— Это не граната, — улыбнулся Лёня, — это вакидзаси.
— Чего? — переспросил я; только через пару секунд в моей памяти сработали нужные ассоциации, и я вспомнил, что так назывались японские кинжалы, предназначенные для сэпукку, ритуального самоубийства.
— Чтобы в плен наверняка не попасть. Тут видишь такое дело — в плен тут нельзя ни в коем случае. Ты пока не понимаешь, но ничего. Сообразишь очень скоро. Смотри, она вот
— Ясно, — кивнул я, завороженно глядя на направленную гранату у себя на груди.
— Если надо быстрее — то вот так доворачиваешь. Тогда сработает мгновенно. Но лучше при угрозе плена не мешкать, не доводить до последнего, сечёшь? — он подмигнул мне.
— Ясно, — повторил я и постарался выдавить из себя улыбку.
— Ну вот, — улыбнулся в ответ Лёня, — теперь иди Михайло доложись. Он у нас командир батальона, подполковник. В званиях разбираешься?
— Вроде да, — я пожал плечами.
— При рождении по-разному бывает, — сказал Лёня, — в основном понятия по званиям одинаковые, но бывают отличия в нюансах. Те, кто вообще званий не знают — редкость. Но ничего, это не страшно. В конце концов, выучить легко будет. Тебе в учебке всё расскажут. Или куда там отправляют таких, как ты? — он глянул на меня, изогнув бровь, будто в сомнениях, — не думаю, что в обычную учебку, если честно. Ну и ладно, разберёшься! Сейчас доложись главное!
Я кивнул и вышел в лагерь, даже не уточнив, куда именно идти. В этом не было необходимости по двум причинам: во-первых, я легко «срисовал», где у местных находится штаб, а во-вторых — я не собирался туда идти. Мне очень нужно было вернуться обратно. Не мог же я, в самом деле, бросить подчинённого?
Глава 10
Я не сомневался, что смогу найти дорогу обратно. Главное, чтобы межпространственный проход, который каким-то образом сформировался в подземельях замка, оставался открытым. Чтобы я успел спасти Ваню.
Скорее всего тварь, которая меня преследовала, активна только по ночам. Поэтому особенно важно успеть вернуться днём. А, значит, надо спешить.
Из лагеря я выскользнул без особого труда. Дозорные контролировали дальние подступы к лагерю, поэтому очередной сослуживец, который отправился куда-то по своим военно-полевым делам в ближайшие кусты, подозрения не вызвал.
До озера я добрался без проблем — дорогу хорошо запомнил. Тёплая прозрачная вода так и манила освежиться, но, конечно, останавливаться я не стал. Разве что замешкался на минуту, чтобы поискать термокомбез; без него в летней форме, которую мне выдали, пришлось бы туго.
К моему удивлению, комбеза на месте не было, хотя я точно помнил приметный куст, под которым его спрятал. Пропажа была неприятной — опять придётся мёрзнуть. Но, если разогреться хорошенько и удерживать темп скольжения по насту — добраться от развалин до тягача вполне реально. В любом случае выбора нет: я не могу заниматься поисками
Скользнув в пещеру, я уверенно направился туда, где был грязный лаз, ведущий в зал с маленьким водопадом. Только лаза этого на месте не оказалось. Нет, он не был завален камнепадом или сместившейся стеной. Его в принципе не было. Лишь глухая скала там, где был проход.
— Ты новорожденный, тебе прощается, — спокойный голос за спиной заставил меня вздрогнуть. Я резко обернулся. На меня глядел Михайло. Он стоял, заблокировав отход к выходу из пещеры, словно в насмешку сложив руки за спиной; вроде как говорил этой позой: «А ну-ка попробуй кинуться наутёк!»
Но, конечно, убегать я не стал. Впрочем, отвечать тоже. Мы так и стояли, молча глядя друг на друга.
— Да ладно, расслабься, — улыбнулся, наконец, командир, — это нормально — возвращаться в то место, где ты впервые появился. Тянет людей на родину. Это факт. И с этим ничего не поделаешь. Запрещать бесполезно. Конечно, могут быть исключения — если, например, место рождения перешло под контроль неприятеля. Тогда бы тебя, конечно, остановили.
— Ясно, — кивнул я.
— По глазам вижу, что не ясно, — ответил Михайло, — живёшь пока слишком мало. И знаешь мало. Ну да ничего, обживёшься, привыкнешь. Главное больше глупостей не делай. До присяги, понятное дело, никто тебя обвинять и наказывать не будет. Ты парень не глупый, должен сам соображать.
— Соображу как-нибудь… — согласился я.
— Вот и ладно, — кивнул командир, — знаешь, что я ещё тебе скажу. Борись с этой тоской, которая привела тебя сюда. Если совсем невмоготу будет — на базе запишись к капеллану. Точно станет легче. Даже не важно, верующим ты будешь или нет — эти ребята способны помочь. У нас не принято говорить о таком — но все всё понимают. Все это проходили при рождении.
— Ясно, — снова кивнул я, — есть. Схожу.
— Вот и ладно… а теперь обратно пошли. За тобой вертушку обещали прислать. Одиночки с твоими задатками не каждый день попадаются. Начальство решило уделить особое внимание. Так что полетишь с почестями.
— Есть, — повторил я. После чего двинулся вслед за Михайло к выходу из пещеры.
По дороге, возле озера, командир, не оборачиваясь, бросил вроде бы простой вопрос:
— Зовут-то тебя как?
Я чуть не ответил. Осёкся в последний момент. Что-то мне не понравилось в тоне, которым был задан вопрос. Этакая тщательная небрежность. Попытка замаскировать что-то важное.
Я остановился. Нахмурил брови — делая вид, будто пытаюсь вспомнить. Михайло тоже остановился. Медленно повернулся ко мне.
— Что, не помнишь? — спросил он; в этот раз в вопросе слышалось явное облегчение.
— Чёт не особо, — я пожал плечами.
— Ладно, не бери в голову, — улыбнулся Михайло, — у нас принято, что имя новорожденному даёт тот, кто обнаружил. Но сообщает это имя всегда командир, наедине. Это традиция.
— И… как меня зовут? — спросил я.
— Ты Серёга, — сказал командир, наблюдая за моей реакцией.
«Что это — совпадение? Или со мной играют в странную игру? — подумал я, сохраняя невозмутимое выражение лица, — хотя имя распространённое. Может, просто совпадение».