ГРУ в Великой Отечественной войне

Колпакиди Александр Иванович

Почти сразу же после приезда Зорге познакомился с работавшим в Японии офицером рейхсвера полковником Ойгеном Оттом. Это был кадровый разведчик, начинавший свою службу в разведке под руководством самого полковника Николаи. Одно время был помощником генерала Курта фон Шлейхера, занимавшего до Гитлера пост рейхсканцлера Германии – при этом Отт работал и на Гитлера. После прихода нацистов к власти он был направлен в Токио в качестве военного атташе, а до того некоторое время служил офицером-посредником, занимаясь налаживанием сотрудничества между германской и японской армиями. Позднее, в 1938 г., он был назначен чрезвычайным и полномочным послом Третьего рейха.

Однако сведения Отта о Японии, получаемые

им исключительно от военных, были несколько односторонними. Поэтому он был очень рад, когда в его окружении появился немецкий журналист доктор Зорге, который много ездил по стране, знал японский язык и прекрасно разбирался в обстановке. Фридрих Зибург, писатель и публицист, вспоминал: «Если… в мире происходило что-то особенное – будь то в Европе, в Японии или в зонах ее влияния, Отт обычно тут же вызывал Зорге… Зорге являлся не только очень близким личным другом посла: он представлял собой важнейший для Отта источник информации. Последний ранее даже командировал его за свой счет на Азиатский континент, где Зорге изучал развитие японской экспансии и анализировал шансы Японии в войне с Китаем».

Очаровал разведчик и супругу Отта Хельму, с которой, как оказалось, был знаком еще по Германии. Уезжая летом 1936 г. в отпуск в Германию, Отт даже предложил Зорге включить его в штат посольства в качестве «вольнонаемного сотрудника» – для работы в роли «помощника Отта по линии промышленно-экономического изучения страны». Но, опасаясь того, что по ходу официального согласования кандидатуры в Берлине наружу выйдет информация о его коммунистическом прошлом, Зорге отказался от столь заманчивого предложения, ссылаясь на занятость корреспондентской работой. Но, несмотря на отказ, сотрудничество с атташе, естественно, продолжалось. Безусловно, Зорге снабжал Отта информацией, но думается, что от него получал куда больше.

С доверием к «Рамзаю» относился и посол Дирксен, который, видимо, тоже пользовался его сведениями для своих докладов в Берлин.

Позже Отт скажет:

«Дело Зорге просто ошеломило меня. В течение всех этих лет я ни секунды в нем не сомневался… Как бы там ни было, я по сей день не могу понять, как у него хватало сил на эту игру».

Между тем не совсем понятно, почему, так широко пользуясь помощью Зорге и сделав его своим доверенным лицом, ни Дирксен, ни тем более профессиональный разведчик Отт не предприняли всесторонней проверки этого человека. Но, с другой стороны, это было не так уж и просто, учитывая, что хваленый немецкий порядок, как и многое другое, относится больше к области мифов. Шелленберг вспоминал, что, когда в 1940 г. поступил запрос о Зорге от главы Германского информационного бюро в Берлине фон Ритгена, была предпринята попытка устроить ему проверку. Проверка не дала ничего, выяснив, что – да, Зорге в свое время симпатизировал германской компартии и был связан с множеством людей, известных в качестве агентов Коминтерна, но в то же время он имел и множество других связей – с влиятельными немецкими националистами, крайне правыми. Поскольку он был журналистом, ничего удивительного в этом не нашли.

Комментируя высказывания Шелленберга, российский исследователь М.И. Сироткин пишет: «Указания на какие-то связи с немецкими националистами, крайними правыми и национал-социалистами вообще не соответствовали подлинным биографическим данным «Рамзая». Деятельность его в качестве инструктора Коминтерна в странах Скандинавии и в Англии (где он даже был слегка скомпрометирован), как видно, вообще не попала на учет гестапо. Не исключена возможность, что справочные данные на Зорге столь неопределенного, «запутанного» содержания были наскоро состряпаны чиновниками гестапо в ответ на запрос Шелленберга за отсутствием подлинных материалов, которые, возможно, еще не были вскрыты в обширных

архивах догитлеровской полиции.

Единственный конкретный факт, который упоминает Шелленберг и который он оценивает как «подозрительный», – это связь Зорге с советником Чан Кайши Стиннесом – бывшим руководителем штурмовых отрядов, бежавшим из Германии в 1934 г.

Однако ссылка и на этот факт может вызвать лишь недоумение, так как, судя по всем материалам, которыми мы располагаем, «Рамзай» не имел никакой связи со Стиннесом. Если бы даже во время одной из поездок в Китай он и имел с ним случайную встречу, то это не имело никакого отношения к разведывательной деятельности «Рамзая».

Основную информацию Зорге получал через немецкое посольство. До конца 30-х гг. он даже имел возможность в больших количествах фотографировать документы, однако потом, с ужесточением режима, эта возможность была потеряна. Тем не менее он продолжал посылать ценную информацию, хотя из Центра иной раз и выражали недовольство тем, что точных фотокопий стало меньше. Например, Зорге сумел заблаговременно сообщить Центру точные данные о готовящемся нападении на Польшу, а затем и предупредить о нападении на СССР.

Число контактов этого человека было просто поразительным. Так, например, среди его знакомых одних американцев (далеко не главное направление работы) было 120 человек, не говоря уже о немцах или тем более японцах.

19 мая 1941 г. Зорге сообщил Центру об общем плане войны Германии против СССР, направлениях главных ударов и боевом составе первого эшелона вторжения. 15 июня сообщил точную дату начала войны. Огромное значение имели его донесения о внешнеполитических планах японского правительства летом 1941 г., когда решался вопрос, вступит ли Япония в войну против СССР или нет. А всего за несколько месяцев весны – лета 1941 г. он послал в Центр более 40 шифротелеграмм такой важности, что они были доложены Сталину, Молотову и Ворошилову, и еще более 20, переданных наркому обороны Тимошенко и начальнику Генштаба Жукову.

Постепенно Зорге сформировал в Японии разведгруппу. К 1941 г. в ее состав входило 40 человек: 32 японца, 4 немца, 2 югослава и 1 британский подданный. Сам Зорге поддерживал контакты лишь с девятью из них. Это были доктор Ходзуми Одзаки, Иотоку Мияги, Бранко Вукелич, Гюнтер Штайн, Бернхардт, Макс Кристиансен-Клаузен и жены его товарищей – Эмма Бернхардт, Анна Кристиансен-Клаузен и Эдит Вукелич.

Главным помощником Зорге был знакомый его еще по Китаю Ходзуми Одзаки («Отто»). В 1932 г. он возвратился из Шанхая в Японию и в 1933 г. жил в городе Осака, работал в иностранном отделе редакции газеты «Осака Асахи» и в институте социальных проблем «Охара». Вскоре он стал советником князя Коноэ, трижды занимавшего пост премьер-министра, затем работал в научно-исследовательском обществе Южно-Маньчжурской железной дороги – колоссальной экономической империи, через которую проходила важнейшая информация. Друзьями Одзаки были такие люди, как внешнеполитический советник кабинета министров Кинкадзу Сайондзи, секретарь канцелярии премьер-министра Томохико Усиба, другие чиновники, журналисты. Он держал связь с 17 агентами, не считая информаторов, которых использовал «втемную».

Иотоку Мияги («Джо») – по профессии художник, родился в Японии в 1903 г. С 1919 г. жил в США (в Калифорнии), где в 1925 г. окончил художественную школу в Сан-Диего. В 1926–1933 гг. в компании с другими японцами содержал ресторан в Лос-Анджелесе. В 1929 г. вступил в организацию коммунистического фронта – Общество пролетарского искусства, а в 1931 г. – в Компартию США. Вернувшись в Японию, Мияги активно включился в работу группы. Он анализировал для «Рамзая» специальный журнал «Гунзди то джитсу» («Военное дело и военная техника»), кроме него самого, в его группу входило 13 агентов.