Грушенька и сын шейха
Шрифт:
Когда становится невыносимо смотреть на мышку, перевожу взгляд на ее подружку. Виктория встречается с женатым Власовым, при этом особо несчастной не выглядит. Могу ли я надеяться на такой же вариант?
Определенно нет. Ракитина слишком традиционно воспитана, чтобы воспринять новость о моем браке спокойно. Даже не знаю, как я могу смягчить ей этот удар.
Может мне заплатить Гончаровой, чтобы она обработала мышку и внушила ей, что в роли любовницы нет никакой трагедии?
Какой-то бред лезет в голову. Вряд ли это
Растираю лицо ладонями и ловлю подозрительный взгляд Гончаровой. Выпрямляюсь и натягиваю покерфейс.
Не ужин, а какая-то пытка. Мог бы сейчас трахать мышку и ни о чем не думать. Вместо этого сижу, тупо рефлексирую. И каждый раз захожу в тупик. Не представляю, как я смогу заставить Грушу остаться со мной. В кои-то веки люто завидую отцу и его репрессивному аппарату. У меня ничего этого нет, поэтому меня сжимает холодный страх. Если я не найду нужные доводы, Ракитина уйдет от меня. Думая об этом, падаю в какую-то бездонную бездну.
Какой вообще смысл во всей этой жизни? Мусульманин должен наслаждаться дарами Аллаха. А что делать, если выполняя заповеди, ты ухудшаешь свою жизнь? Чтишь родителей и при этом рискуешь потерять единственное, что действительно для тебя важно. Зачем тогда вообще все это нужно?
Звонит телефон. Смотрю на экран и отхожу от столика. Ловлю на себе вопросительный взгляд Груши. Первый раз рад, что мы пригласили Вику, и мышке сейчас не до меня.
— Да, Наташ! — принимаю вызов, когда выхожу из зала.
— Я тебе скинула расписание ЗАГСа, ты ничего не ответил, — с упреком кидает Сергеева.
— Прости. Дел было много.
— Завтра ты сможешь? — уточняет невеста.
Выдыхаю весь воздух из легких. Сильно хочется все переносить бесконечно, но я совершенно не знаю, когда наступает дедлайн. В любой момент делу могут дать ход, поэтому тянуть я не могу.
— Давай завтра, — гробовым тоном соглашаюсь я, — встречаемся внутри в десять.
Нажимаю на отбой и осознаю еще одну неприятную вещь. Теперь официальная невеста может мне звонить в любое время суток. Наше время с Грушей стремительно скукоживается. Последний песок вытекает из колбы.
Что дальше?
В лучшем случае меня ждут встречи урывками. Если я найду убедительную аргументацию.
Медитирую до конца адских посиделок, по кругам прогоняя свои бесконечные страхи. Наконец-то расплачиваемся и покидаем заведение.
Отправляем Вику на такси и садимся в следующее. Пока едем, смакую губы Груши. Возле своего дома помогаю мышке вылезти из машины и сразу ловлю ее в объятиях. Пьяная девушка падает мне на грудь и смотрит счастливыми глазами.
— Ты знаешь, что ты офигительный? — утыкается носом мне в плечо и хихикает.
— Что? — тоже невольно улыбаюсь.
— Ты просто охуительный, — уточняет формулировку Груша и царапает коготками мой затылок.
Мое лицо расплывается в блаженной улыбке. Зависаю
— Ты же филолог, Груша, как тебе не стыдно, — целую рот, пропитанный вином.
— Ты охуительный во всех смыслах этого слова, — с вызовом повторяет девушка, заставляя мою грудь трепетать от переполняющей меня нежности.
В эту ночь не смыкаю глаз. Прижимаю к себе спящую Грушу. Чувствую каждую клетку ее тела. Дышу одним дыханием с ней. Перебираю волосы и обещаю любить только ее. Забываюсь беспокойным сном только под утро.
Просыпаюсь один в постели. Резко вскакиваю с кровати, мучимый жуткими страхами. Выхожу в гостиную и слышу шум воды в ванной. Облегченно выдыхаю. У нас еще одно спокойное утро. Крайнее в этой счастливой жизни.
Мышка выходит в банном халате, вытирая мокрые волосы полотенцем. Видит меня и широко улыбается:
— В кои-то веки проснулась раньше тебя. Почему ты не собираешься? — подходит и подставляет губы для поцелуя.
— У меня дела утром, — как наркоман жадно вдыхаю запах ее влажных волос, — что ты будешь на завтрак? Разогрею, пока ты будешь сушиться.
— Сырники и кофе. Спасибо! — Груша скрывается в ванной.
Заправляю кофеварку, ставлю завтрак в микроволновку. Виски сжимает тупой болью. Падаю на стул, схватившись за голову, которую простреливает внезапный спазм. Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, боль притупляется. Нахожу в аптечке обезболивающее и закидываюсь колесами.
Кажется, я знаю, для чего нужны все эти религиозные практики. Это таблетки от душевной боли. Сублимация невозможного чувства. Занятие для лузеров и неудачников. Всех тех, кто не может насладиться взаимной безоблачной страстью. У меня есть все шансы пополнить их ряды в ближайшие дни.
Груша вылетает из ванной и скрывается в спальне. Появляется уже при полном параде: с макияжем и в платье-футляре. Впитываю ее беззаботную улыбку. Ставлю на стойку сырники и кофе.
Девушка залезает на барный стул, а я встаю сзади. Щекочу дыханием шею и мешаю завтракать. Наслаждаюсь ее смехом.
Думаю о том, что незнание — благословение, а знание — проклятие. За знание Адама выгнали из рая, за знание жена Лота превратилась в соляной столп. Пока Груша не знает, она счастлива. Знание обрушит на нее небо.
— Все, я побежала, — чмокает меня в губы и, прихватив сумку, несется в прихожую. Выхожу за ней. Наблюдаю, как натягивает черные туфли.
— Груша! — смотрю в глаза обернувшейся девушки. — Нет, ничего. Увидимся в офисе!
— Пока! — посылает мне воздушный поцелуй.
Вздрагиваю, когда громко хлопает дверь, отрезая от меня важный этап жизни.
Глава 83. Заявление
Глеб Князев
— Я взяла справку о беременности, — гордо заявляет Наталья, когда мы встречаемся в ЗАГСе.