Грустная история Глаши Веселовой
Шрифт:
Я проснулась под будильник, вспомнила про неведомого деда Сергея Гавриловича, потом сразу про мамину Африку, про лето без моря, про неизвестность. Захотелось немного повыть, но я сдержалась.
Пока мы жевали горячие тосты с сыром, я мельком подумала, что хорошо бы научиться делать пионы из вафельной бумаги, чтобы торты украшать, а ещё подумала, что ведь подростки вполне могут пользоваться моментом и бунтовать. Всё равно взрослые от них именно этого ждут. Мне точно не хотелось никого впускать в нашу с мамой жизнь. Но приходилось следить за временем, чтобы не опоздать на вокзал, потому что мама сидела кульком и смотрела в одну точку.
–
– А!
– Выпрямись.
– Да, точно.
Когда мы вышли из квартиры, ровно в ту же секунду открылась соседняя дверь и вышла мама Василия. На ней была короткая курточка и длинная юбка с оборкой. Я подумала, что зря, наверное, мы с мамой не покупаем юбки. Очень даже красиво. Я вот не вылезаю из джинсовых комбинезонов, потому что в них, как в скафандре, но ведь если длинная юбка развевается на ветру и хлопает по ногам – в этом что-то есть.
Мы втроём сразу засуетились, замельтешили, стали друг друга пропускать, здороваться. Моя мама успела сказать, что её зовут Оля, а это Глаша, и очень приятно, что теперь на площадке больше народу живёт. Мама Василия сказала, что её зовут Маша и что она тоже очень рада. И спросила, не мешает ли нам собачий лай.
– Ой, что вы! Стены толстые, между нашими квартирами вообще несущая, поэтому ничего не слышно, – сказала мама, когда мы спускались по нашей широкой гулкой лестнице.
Во дворе, несмотря на рань, уже прогуливалась тётя Люся.
– Куда собрались? – спросила она и посмотрела прямо на меня своими глазами-рыбами.
– Дедушку встречать! – тут же выложила мама.
Ну, что за человек! Зачем посвящать всех подряд в наши личные дела?!
– Батюшки! – тётя Люся покрепче замотала Авву в махровое полотенце. Авва тявкнула. – Жалобу-то на Жилищник будем писать?
Я посмотрела на небо, потому что было такое специальное утро, когда апрель превращается в май и происходит это, конечно, там, в самой вышине.
– Извините, я тороплюсь, – сказала мама Василия, ловко обогнула тётю Люсю и побежала через двор по дорожке. Оранжевая юбка вилась за ней, как хвост кометы.
– Нам тоже на вокзал пора, – смело сказала мама, и тётя Люся нас отпустила. Наверное, она уважает расписание поездов.
– Мама, а что мне ему говорить? – спросила я, когда мы садились в трамвай.
– Кому?
– Гавриловичу.
– Ну, поздоровайся для начала. И не называй его Гаврилович. Он твой дедушка.
– И что? Я не виновата, что у него такое отчество.
Мне опять казалось, что Африка просто не может быть реальностью в нашей с мамой жизни. Ну некуда её впихнуть! За окном плыл старый проспект с липами, а я думала, как люди меняют одно пространство на другое? Как вообще переселяться в другой мир из своего? Наверное, рождаться заново – ку-ку, я тут.
Глава 6
Поезд прибыл. Долго тянулся вдоль перрона. Но мама сразу рассчитала, где остановится нужный вагон, и мы заранее сели на нужную скамейку. Рядом бродили такие же встречающие, а ещё голуби. Кто-то кинул голубям кусочек булки, они тут же собрались кружком. Не успели они эту булку раздербанить, как приземлилась чайка – гладкая, большеголовая, крепенькая: шлёп-шлёп-шлёп. Она попробовала ухватить добычу жёлтым клювом, но голуби сомкнули кольцо и оттеснили конкурентку. Чайка крикнула пару раз что-то ругательное и улетела. Не ожидала я от голубей такой уверенности в себе.
Когда
Мы поднялись со скамейки. И мама аж шею вытянула, так старалась не пропустить деда. Уже вышло полвагона, а никого похожего на человека с фотографии не было. У меня внутри всё слиплось. Ну, где?
И тут на перрон скакнула собака. Однозначно такса, только очень уж некрасивая, клокастая, как щётка, а за ней – хозяин. Да, это был наш пассажир. Я его сразу узнала по зелёному берету. Ну, сейчас хотя бы не лето, так что годится. Кроме берета на нём был серый плащ, куцый клетчатый шарфик и рыжие носатые ботинки. Из-под берета торчали седые волосы, как у клоуна, который придумал «Снежное шоу». И борода такая же. Он вообще был на того клоуна похож – мой дед Гаврилович.
Мама шагнула навстречу, не отрывая взгляда от щётковидной таксы.
– Всего доброго! – механически сказала проводница. Она тоже смотрела на собаку и наверняка думала: навыводили пород, только детей пугать, она бы такую точно не завела.
– Оленька! – крикнул Гаврилович. Откатил в сторону огромный коричневый чемодан, обмотанный жёлтой липкой лентой, дёрнул поводок, чтобы собака не лезла к урне у скамейки, и кинулся к маме. – Как я рад! Ты совсем не изменилась!
Я сделала шаг в сторону в надежде, что обо мне в суматохе забудут. Мама никак не могла выпростаться из объятий Гавриловича. Щётковидная такса крутилась на поводке, путалась под ногами других пассажиров, раздутый чемодан несколько раз задели и чуть не повалили. Дед всё причитал и вытирал глаза шарфом.
– Это Глаша, – мама обернулась ко мне и послала глазами SOS.
Ну уж извините, я этого Гавриловича не выписывала. Если он и меня полезет обнимать! Ага, конечно! Я с незнакомыми не обнимаюсь. Шагу не сделаю. Такса присеменила и стала обнюхивать мои кроссовки.
– Фу, Ленточка! Фу!
Дед потянул поводок.
– Глаша, подойди, пожалуйста, – попросила мама.
Я сделала два микроскопических шага. Ленточка! Ну и кличка! Ленточка должна быть гладкой и шелковистой, а это щётка.
– Вот и встретились, – сказал дед и неожиданно поцеловал меня в лоб. Я чуть не провалилась сквозь асфальт. Аж круги в глазах пошли. – Очень на Андрюшу похожа.
Гаврилович обернулся к маме.
– Ну, пойдёмте, – мама потянулась к чемодану.
– Тю-тю-тю, Оленька, я уж сам покачу. Представляешь, замок сломался в дороге. Хорошо, у соседа изолента оказалась – примотали.
Я постояла, дождалась, пока они отойдут шагов на десять, и пошла следом, пытаясь стереть из памяти этот момент с дедовым поцелуем в лоб, но получалось наоборот – он не стирался, а только усиливался. Фу! Гадость! Почему я такая мякина, как говорит бабушка?! Надо было просто назад шагнуть, и он бы промахнулся, или присесть. Сзади на плаще Гавриловича был выдран клочок и заштопан чёрными нитками. Помоечник! А ведь придётся идти по двору через тётю Люсю. Только сейчас я полностью осознала, что дед поселится у нас. Что придётся отдать ему комнату – гостиную с книжными шкафами. А какую ещё? И эта Ленточка будет цокать когтями по нашему паркету. Мама пару раз оглянулась, чтобы проверить, не сбежала ли я. Хотелось топать ногами, пинать урны и требовать, чтобы этого деда запихнули в вагон и отправили обратно.