Грустный день смеха(Повести и рассказы)
Шрифт:
И только здесь, наедине с собой, я понял, в чем дело, что имел в виду мой друг, говоря, что я изменился. Сейчас мне незачем кривить душой. Никто никогда не узнает ни моего имени, ни чем я занимаюсь. В детстве и ранней юности мы много говорили с моим другом учителем, как надо жить. Мы говорили о том, что главное для человека — моральное совершенство, то есть готовность в любой ситуации, какой бы тяжелой и унизительной она ни была, оставаться человеком.
Когда он сказал, что я изменился, он, наверно, имел в виду, что я изменил идеалам юности. И сейчас, на этом пустынном берегу, я думаю, что он был прав. Большая часть жизни уже прожита и прошла
Я много передумал за эти дни. Я написал этот дневник и нарочно сгустил краски, чтобы представить силу вещей над человеком, логический конец жажды наживы. Написал, чтобы потом, в суете будней, не забыть о своем открытии. Георгий Лукин — это я в юности… Анатоль — сейчас…
Я бродил по пустынным пляжам, думал о своей бесполезно прожитой жизни, и мне захотелось начать все сначала…
Я написал для себя, но, может быть, это нужно еще кому-нибудь…
Мальчик прочитал дневник и стал смотреть на реку. Было уже часов восемь, но отец и старший брат еще не встали. Вчера при свете лампы они до поздней ночи рыли погреб. Отец копал, насыпал землю в плетеные корзинки и подавал наверх, а старший сын относил землю на огород, где мальчик делал из нее грядки. Он так и заснул на этих грядках и не услышал, как его перенесли в дом. Мальчик проснулся оттого, что кто-то пробежал по его ногам. Он открыл глаза и увидел маленькую серую мышку. Мышка шевелила усами и пристально смотрела на мальчика. «Ну, скоро вы тут закончите? — словно спрашивала она. — А то стучите, спать мешаете, да и есть нечего».
«Вот и ты тоже…» — подумал мальчик и, пока отец и брат спали, пошел на речку. Как всегда, на речке не было ни единой души, только ходили по желтому песку белые чайки.
Вот уже с полчаса мальчик смотрел на поворот. Вчера здесь прошел катер с геологами. Тогда было так весело, когда он в обед прибежал искупаться и увидел стоявший возле берега маленький катер с прицепленной к нему баржей. На барже стояли какие-то механизмы. Между ними разгуливали полуголые люди с бородами, ловили рыбу, бренчали на гитарах, закусывали. Они обрадовались мальчику.
— Гляди, настоящий человек! — удивился геолог, у которого один глаз был нормальный, а другой — веселый. — А мы уж думали — тут никого нет. Ты что здесь делаешь, малыш?
— Мы здесь живем, — ответил мальчик.
— Ты, наверно, сын лесника? — допытывался геолог с веселым глазом.
— Да.
— Может, у тебя есть старшая сестренка или мама молодая, а? — подмигнул геолог.
— Сестренки у меня не было никогда, а мама умерла, — ответил мальчик. — Я живу с отцом и братом.
— А… Так, может, у тебя есть товарищ, который имеет старшую сестренку или молодую маму?
— У меня нет товарищей, — ответил мальчик. — Мы здесь живем одни.
— С кем же ты тогда играешь? — удивился геолог с веселым глазом.
— Ни с кем. Мы строим дом.
— Дом? Ну, когда построите, приплывай к нам. Мы здесь недалеко. У нас есть бадминтон, и мы поиграем с тобой. Договорились? —
— Я не знаю, когда мы его построим, — печально сказал мальчик. — Отец хочет еще сложить ограду и посадить сад. И еще надо рыть колодец…
Геолог с веселым глазом привлек к себе мальчика.
— Ну, не вешай нос. Приедешь к нам в воскресенье, здесь недалеко.
— Мы и в воскресенье работаем…
— Ишь ты… В самом деле… — Геолог не знал, что сказать. — Ты любишь тушенку?
— Люблю, — сказал мальчик.
— Петро! Подай тушенку! — Геолог вручил мальчику большую банку с изображением свиной головы. Мальчик прижал банку к груди.
— Дядь, — спросил он, — а на нашей речке водятся пираты? — Видимо, дневник, найденный в бутылках, не выходил у него из головы.
— Пираты? — Геолог задумался. — Петро, на нашей речке водятся пираты?
Петро, щуплый парень с огромной черной бородой и гитарой на голом животе, сказал:
— Встречаются еще. Только они замаскированные. Вроде бы на первый взгляд нормальный человек, а на самом деле — пират. Зазеваешься, он тебя и возьмет на абордаж.
Эти геологи были веселыми и добрыми людьми. Они накормили мальчика пшенной кашей, научили играть на одной струне «Чижик-пыжик», подарили толстую растрепанную книгу без обложки и уехали, а мальчик проплакал весь остаток перерыва на обед.
Когда геологи стали поднимать якорь, мальчик попросил:
— Возьмите меня с собой.
— Нельзя, брат. У тебя есть родители, — сказал геолог с веселым глазом.
— Я хочу к вам, — сказал мальчик.
— Ты еще слишком мал, чтобы принимать решения, — покачал головой веселый геолог. — Вот когда подрастешь…
Сейчас мальчик смотрел на поворот, но река была пустынной.
— Борис! — послышался голос. — Э-э-й! Ты где?
Это был Павел. Мальчик забыл, что они сегодня собрались на автобусную остановку продавать малосольные огурцы. Вчера вечером отец сказал, что огурцы в самый раз, и старший брат ездил на велосипеде специально к Павлу, чтобы тот зашел за мальчиком.
— А я думал, ты еще дрыхнешь. Рыбу, что ли, дергаешь?
— Да нет…
Мальчику не хотелось, чтобы Павел видел дневник, и он решил закопать бумагу в песок, но не успел.
— Ты чего там прячешь?
— Так… Нашел на речке.
Павел поставил тяжелую корзинку на землю, присел, взял в руки дневник.
— Рассказ, что ли… Наверно, какой-нибудь писатель потерял.
— Нет, — сказал мальчик. — Это писал один человек. Как его мучили пираты. Представляешь, оказывается, и в наше время есть пираты. Только они сильно замаскированные. Сразу не узнаешь. Встретишь — вроде бы нормальный человек, а на самом деле у него есть свой остров, где он совсем другой, делает деньги. Как мы с тобой. Сейчас пойдем на базар делать деньги.
— Какие же мы пираты? — удивился Павел. — Те убивают из-за денег, а мы добываем свои честно-законно.
— Мы тоже убиваем.
— Кого? — донельзя удивился Павел и даже раскрыл рот.
— Многое.
— Например.
— Например?.. Ракушки…
— Ракушки? — опешил Павел.
Мальчик покраснел.
— Да… Ракушки тоже. Я хотел облепить грот, а теперь они пропадут на дне. Из-за дома и огурцов.
— Ты чокнутый, теперь я знаю точно.
— Зато ты пират.
— Повтори!