Грядущая буря
Шрифт:
Барлден засомневался, потом кивнул, не отрывая глаз от сундука с деньгами.
Люди засуетились и разбежались – кто за фургоном, кто выкатывал бочки с элем. Немало из них припустило по домам или к городским закромам. Мэт следил, как они расходились, ожидая в быстро опустевшем зале таверны.
– Я догадался, что тут происходит, – сказал мэр Мэту. Не похоже, чтобы он торопился что-то предпринимать.
Мэт удивленно повернулся в его сторону.
– Мне бы не хотелось, чтобы ты надул нас под конец, подстроив чудесный выигрыш, – Барлден снова сложил руки на груди. – Ты возьмешь мои
– Прошу покорно, обыскивайте, – заявил Мэт, подняв руки.
Барлден заколебался:
– Ты, конечно же, от них уже избавился, – наконец сказал он. – Хороший план – переодеться лордом и использовать утяжеленные кости, будто всегда проигрываешь. Никогда не слышал ни о ком набравшемся смелости проиграть столько золота с шулерскими костями.
– Если ты так уверен, что я мошенничаю, зачем ты продолжаешь? – спросил Мэт.
– Потому, что я знаю, как тебя остановить, – ответил мэр. – Как я сказал, ты будешь бросать мои кости.
Он заколебался, потом с улыбкой взял со стола кости, которые бросал Мэт. Он встряхнул и бросил их. Выпали единица и двойка. Он сделал новый бросок – с тем же результатом.
– Еще лучше, – широко улыбнулся мэр. – Будешь бросать эти. Или даже… Я брошу вместо тебя.
В тусклом свете лицо Барлдена решительно приобрело зловещий вид.
Мэт почувствовал укол страха.
Талманес взял его за локоть:
– Ладно, Мэт. Думаю, нам нужно идти.
Мэт отдернул руку. Сработает ли его везение, если бросать будет другой? Иногда оно проявлялось в бою, не позволяя его ранить. В этом он был уверен. Или все не так?
– Давай, – обратился он к Барлдену.
Мужчина выглядел пораженным.
– Можешь сделать бросок, – продолжил Мэт. – Но он будет засчитан, словно бросал я сам. В случае выигрыша я забираю все и ухожу. Проиграю – и уеду на лошади в одной шляпе, а тебе достанется треклятый сундук. Согласен?
– Согласен.
Мэт протянул руку для пожатия, но мэр отвернулся, сжав кости в руке:
– Нет, – ответил он. – Тебе не удастся подменить кости, чужестранец. Давай просто выйдем наружу и подождем. И держись от меня подальше.
Так и сделали – они вышли из провонявшей грязью и прокисшим элем таверны на свежий воздух. Солдаты Мэта прихватили сундук. Барлден потребовал, чтобы сундук оставался все время открытым, чтобы его тоже не могли подменить. Один из его громил порылся внутри, надкусив ряд монет, чтобы убедиться, что все они целые и не фальшивые. Мэт ждал, прислонившись к косяку. Приехал фургон, и слуги из таверны втащили на него несколько бочек с элем.
Солнце за проклятыми облаками уже едва светилось над горизонтом. Во время ожидания Мэт заметил, что мэр становится все нетерпеливее. Кровь и проклятый пепел, парень и вправду был сторонником своих правил! Ладно, Мэт ему еще покажет, и всем остальным. Он им покажет…
А что он им покажет? Что его нельзя победить? И что это докажет? Пока Мэт ждал, гора провизии на телеге росла все выше и выше, и он стал испытывать угрызения совести.
«Я
Одно везение. Но это везение – его собственное, как и везение любого другого человека. Кто-то рождается с талантом к музыке и становится бардом или менестрелем. Кто завидует тому, что они зарабатывают на хлеб тем, что им дал Создатель? У Мэта было везение, и он им пользовался. Ничего дурного в этом нет.
И все же, когда люди стали возвращаться в таверну, Мэт стал замечать, что имел в виду Талманес. Чувствовалось, что эти люди на грани отчаяния. Может они заворожены игрой? Может они слишком безрассудны в ставках? Что-то было в их взглядах, что Мэт вначале ошибочно принял за усталость. Они пили, чтобы отпраздновать окончание трудного дня, или заливали выпивкой собственные страхи?
– Возможно, ты был прав, – сказал Мэт Талманесу, наблюдавшему за солнцем с таким же нетерпением, что мэр. Его прощальный свет осветил острые крыши домов, окрасив коричневую черепицу в темно-оранжевые тона. Закат, скрытый за облаками, был похож на пожар.
– Значит мы можем идти? – спросил Талманес.
– Нет, мы остаемся, – ответил Мэт.
При этих словах кости в его голове замерли. Это произошло столь внезапно, а наставшая тишина была так неожиданна, что он замер. Он начал думать, что принял неверное решение.
– Чтоб мне сгореть, мы остаемся, – повторил он. – Я никогда не отказывался от доброй ставки и сейчас тоже не собираюсь.
Вернулась группа всадников, они привезли на спинах лошадей мешки с зерном. Удивительно, как могут подзадорить людей всего несколько монет. Прибыли еще всадники, с ними по дороге примчался мальчуган.
– Мэр, – сказал он, дергая Барлдена за фиолетовый жилет. Спереди на этом жилете были крестообразно зашитые прорехи. – Матушка говорит, что чужестранки не закончили мыться. Она пытается их поторопить, но…
Мэр занервничал. Он гневно взглянул на Мэта.
Мэт фыркнул.
– Не думаю, что могу как-то повлиять на этихдам, – ответил он. – Как только я прошу их поторопиться, они становятся упрямее мулов, и в результате тратится вдвое больше времени. Настал треклятый черед кому-нибудь другому с ними спорить.
Талманес не отрывал глаз от удлиняющихся теней вдоль дороги.
– Чтоб я сгорел, – пробормотал он. – Но если эти призраки начнут появляться вновь, Мэт…
– Тут что-то еще, – ответил Мэт, глядя, как вновь прибывшие перекладывают зерно в фургон. – Что-то иное.
Фургон уже был забит провизией до верха. Большая гора покупок для поселения такого размера. Именно это и было нужно Отряду, чтобы продержаться какое-то время при переходе до другого городка. Вся эта еда, конечно, не стоила целого сундука золота, но была почти равноценна его сегодняшнему проигрышу, особенно с учетом фургона и лошадей. Они были приличными тягловыми животными, выносливыми, за которыми, судя по их шкурам и копытам, заботливо ухаживали.