Грядущая буря
Шрифт:
Эгвейн повернулась и встретилась взглядом с Шириам. Лицо той стало пунцовым, почти таким же, как и ее волосы, она учащенно дышала, словно пойманный в силки кролик, а глаза расширились от страха. Женщина стиснула свою перевязанную руку.
«Ах, Шириам, -подумала Эгвейн. – Я так надеялась, что Верин ошибалась насчет тебя».
– Эгвейн? – неловко спросила Шириам. – Я просто…
Эгвейн сделала шаг вперёд:
– Ты из Чёрной Айя, Шириам?
– Что? Конечно, нет!
– Ты сотрудничаешь с Отрекшимися?
– Нет! –
– Ты служишь Тёмному?
– Нет!
– Тебя освободили от твоих клятв?
– Нет!
– Твои волосы рыжие?
– Конечно же нет, я никогда… – Она застыла на месте.
«И еще раз спасибо тебе, Верин, за этоттрюк», – подумала Эгвейн, вздохнув про себя.
В шатре воцарилась мёртвая тишина.
– Я просто оговорилась, – сказала Шириам, нервничая и потея. – Я не знала, на какой вопрос отвечаю. Конечно же, я не могу лгать. Никто из нас не может…
Она умолкла, когда Эгвейн протянула ей Клятвенный Жезл.
– Докажи это, Шириам. Женщина, которая пришла ко мне в Башне, назвала твое имя в числе лидеров Черной Айя.
Шириам взглянула в глаза Эгвейн.
– Ах, ну тогда… – тихо произнесла женщина, с печалью во взгляде. – Кто приходил к тебе?
– Верин Матвин.
– Так, так, – сказала Шириам, усаживаясь обратно в кресло. – Не ожидала подобного от нее. Как она обошла клятвы, данные Великому Повелителю?
– Она выпила яд, – ответила Эгвейн, и ее сердце сжалось.
– Очень умно. – Пламенноволосая женщина кивнула. – Я б никогда не решилась на подобное. В самом деле никогда…
Эгвейн свила из Воздуха путы и связала ими Шириам, потом завязала потоки. Она повернулась к побледневшим женщинам, которые не верили своим глазам. Многие были напуганы.
– Мир движется к Последней Битве, – сурово сказала Эгвейн. – Вы ожидали, что наши враги оставят нас в покое?
– Кто еще? – прошептала Лилейн. – Кто еще был упомянут?
– Многие, – ответила Эгвейн. – Среди них были и Восседающие.
Морайя вскочила и бросилась к выходу. Она едва успела сделать пару шагов. Дюжина разных сестёр отгородили бывшую Голубую щитами и связали ее потоками Воздуха. В считанные секунды ее подвесили в воздухе и заткнули рот кляпом. Слезы полились по щекам ее овального лица.
Романда прищелкнула языком, обходя вокруг пленницы.
– Обе из Голубой, – заметила она. – Какой драматический способ разоблачения, Эгвейн.
– Обращайся ко мне «Мать», Романда, – сказала Эгвейн, спускаясь с помоста. – И нет ничего странного в том, что их так много среди Голубых, поскольку вся эта Айя бежала из Белой Башни. – Она подняла перед собой Клятвенный Жезл. – Причина, по которой я разоблачила их таким образом, очень проста. Как бы вы поступили, если бы я просто объявила их Чёрными без каких-либо доказательств?
Романда кивнула головой.
– Вы правы в обоих случаях, Мать, – признала она.
– Тогда, полагаю, ты не будешь против первой дать повторную клятву?
Романда колебалась недолго, взглянув на двух связанных Воздухом женщин. Почти все в помещении удерживали Источник, бросая друг на друга
Романда взяла Клятвенный Жезл и выполнила все инструкции, освобождая себя от клятв. Процесс, безусловно, был болезненным, но она держала себя в руках, со свистом втягивая воздух. Остальные внимательно наблюдали, высматривая подвох, но Романда просто поклялась еще раз и вернула жезл Эгвейн.
– Я не Приспешница Тёмного, – сказала она, – и никогда ей не была.
Эгвейн приняла Клятвенный Жезл обратно:
– Спасибо Романда, – сказала она. – Лилейн, желаешь быть следующей?
– С удовольствием, – ответила женщина. Вероятно, она считала долгом оправдать Голубых. Одна за другой, охая или шипя от боли, женщины отрекались от клятв, а затем приносили их вновь и громко провозглашали, что они не Приспешники Тёмного. Каждый раз Эгвейн испускала тихий вздох облегчения. Верин подчеркнула, что будут сёстры, которых она не раскрыла, и что среди Восседающих Эгвейн может обнаружить других Чёрных.
Когда последняя, Квамеза, отдала Жезл Эгвейн и объявила, что не служит Тёмному, напряжение в помещении явно уменьшилось.
– Очень хорошо, – сказала Эгвейн, возвращаясь к помосту во главе комнаты. – Отныне и впредь мы будем двигаться вперед как единое целое. Больше никаких споров. Больше никаких свар. В сердце каждая из нас стремится к благу Белой Башни и всего мира. По крайне мере, двенадцать из нас, уверены друг в друге.
– Очищение никогда не бывает легким. Чаще всего оно проходит болезненно. Сегодня мы очистили себя, но следующее, что мы должны сделать, будет не менее мучительно.
– Вы… знаете имена других? – спросила Такима, на этот раз выглядевшая менее растерянной.
– Да, – ответила Эгвейн. – Всего более двух сотен, понемногу в каждой Айя. Около семидесяти из них здесь, в лагере, среди нас. Я знаю их имена. – Ночью она вернулась, чтобы забрать записи Верин из своей комнаты. Сейчас они, невидимые, были надежно спрятаны в палатке. – Я предлагаю арестовать их, хотя это и будет нелегко, поскольку мы должны схватить их по возможности одновременно.
Кроме внезапности, самым большим преимуществом, по существу, была подозрительность Чёрной Айя. Верин и другие источники указывали на то, что мало кто из Черных сестёр знал больше горстки других имен. В книге был целый раздел про организацию Черных Айя и систему их ячеек, известную как «сердца», которые, ради сохранения тайны, имели минимум контактов друг с другом. Можно надеяться, что подобная система помешает им быстро понять, что происходит.
Восседающие выглядели ошеломленными.
– Во-первых, – сказала Эгвейн, – мы провозгласим, что нам надо донести важную новость до каждой Сестры, но она не должна быть услышана солдатами в лагере. Мы призовем всех сестёр, отдельно каждую Айя, в этот шатёр – он достаточно велик, чтобы вместить около двухсот человек. Я сообщу каждой из вас имена всех Чёрных сестёр. Перед каждой Айя я повторю то же, что поведала вам, и скажу, что они все должны повторно поклясться на Жезле. Мы будем готовы схватить тех Черных, которые попытаются сбежать. Мы свяжем их и поместим в палатку для приемов.